Сегодня я не хочу вставать. И возможно, завтра тоже. Мне некуда спешить.
Я не сплю. Но при любой возможности берегу оставшиеся крупицы сил. Никуда не надо? Порядок. Значит, буду лежать. Нескончаемый жар, извергаемый Белым светилом, превращает каждый день на этой планете в горячечный бред. Когда не понимаешь, какой день по счету. Или месяц. И в конце концов это становится неважным.
По старой привычке запускаю руку в свою шевелюру и тут же отдергиваю. Мои некогда шикарные длинные пшеничные волосы превратились в пыльное нечто. Сухое, изломанное и очень выгоревшее. Мне пришлось их безжалостно коротко обрезать, и теперь они едва прикрывают шею. Не так жарко и голову легче вымыть. Если это можно назвать мытьем, присыпать голову мелким песочком и хорошенько вычесать. Убогий дальний родственник сухого шампуня.
Кусок материи, повязанный косынкой, да старая рубашка с широкими штанами ㅡ единственная моя защита от агрессивной среды. Старое тряпье, перекроенное не единожды, заплатки, бахрома… Шикарный у меня гардероб. В стиле пэчворк. Но даже самый рабочий солнцезащитный крем не смог бы обеспечить достаточное прикрытие от излучения.
Поначалу у меня были и темные очки, но их пришлось выменять на воду и еду. В большом количестве. Таков суровый расклад, а без очков я как-нибудь перебьюсь.
Потеть тут особо нечем, что наверно и хорошо. Представляю, как от меня несло бы. Брезгливо морщусь. Зима с редкими дождями теперь нескоро, а запасы влажных салфеток остались только в воспоминаниях.
При желании одежду можно постирать песком. Хотя метод неважный, как и мытье головы, но порой приходится прибегать и к нему.
За эти годы я стала проще относиться ко многим вещам, но мне по-прежнему безумно сложно смириться с таким образом жизни.
Тяжело сглатываю. Чувство жажды вросло в мое тело. Чужеродное и дискомфортное, оно стало постоянной частью меня. Никогда не думала, что это так больно. Привыкнуть невозможно. Я забыла, когда пила вволю. Это было… ну очень давно. С самых первых дней на этой планете пустыня засела внутри меня с редкими зимними перерывами.
Если бы не зима, давно бы погибли все колонисты. И я вместе с ними. Зимой с полюсов приходят спасительные дожди, и ночами температура опускается до двенадцати градусов. Воду собирают во все емкости, моются как могут, стирают одежду. И пьют. Единственное время, когда дома может появиться суп или даже чай. Период, которого всегда с большим нетерпением ждут и который всегда так быстро заканчивается.
В прошлом с таким нетерпением мы ждали лета на холодной Джи-3457. Оно, как обычно, было коротким и далеко не всегда солнечным и теплым. Так и местная зима не всегда щедра на подарки. Последние два года дожди приходили на редкость скудные.
Я пыталась поначалу отсчитывать местные дни, но быстро запуталась, вот и веду отсчет по периодам года, так же как колонисты.
Почти все время провожу на жесткой циновке, сплетенной из какой-то местной сухой травы, что торчит клочьями на северных склонах холмов. Трава, как и все вокруг, окрашена в багряно-красный цвет. Некогда любимый цвет отныне вызывает у меня неистовое отвращение. Если я когда-нибудь выберусь домой, безжалостно избавлюсь от того самого шикарного алого платья, припасенного для новогодней вечеринки в Госпитале.
Только вот… если уж быть откровенной с собой, надежды вернуться домой или просто выжить все меньше. Стараюсь бодриться. Но от себя правду не спрячешь.
Местное Белое солнце беспощадно. Хочешь отправиться в поселок, старые шахты или на склоны – терпеливо жди заката. Без острой необходимости ни одна живая душа не покинет свой дом в дневное время.
Сначала мне приходилось заставлять себя проводить время лежа, из соображений сберечь влагу, особенно пока солнце в зените. Теперь же почти не помню себя другой. Кажется, когда-то я была быстрой и активной. Физически не помню, как это, но очень хочу вспомнить. Но как долго я буду в состоянии этого хотеть? Что-то мне подсказывает, что скоро эта планета высосет не только мои соки, но и волю к жизни.
Сто семнадцатая. Планета-карьер Земной Коалиции. Почти без воды, какого-либо снабжения и связи с внешним миром. Горстка брошенных колонистов на выжженной поверхности. Без будущего, которое у них забрали.
Дай мне возможность, не раздумывая, я бы поменяла это место на холодный, сырой климат Джи-3457. Живя там, не понимала своего счастья. Работая в одном из лучших Госпиталей, мечтала, как ближе к пенсии переберусь на одну из курортных планет и поселюсь в небольшом домике поближе к океану. Мысль работать там семейным врачом не вызывала отторжения, как в начале моей медицинской карьеры.