Никто не отказывался от приглашения в Малфой-мэнор. Магическое сообщество просто бы не поняло, если бы Гермиона ответила отказом, она бы оказалась под самым пристальным вниманием, чего нельзя было допускать. Том и так уже слишком много узнал — понял, что она попала сюда из другого времени, но не из какого именно.
У Гермионы не было никакого желания идти в Малфой-мэнор, но выбора не оставалось.
Том предложил пойти вместе. Ей достаточно было одного взгляда, чтобы дать понять, что ответ: «Нет».
До бала оставалась неделя, и Гермиона начинала нервничать. К тому же, работа была напряженной — Том проводил какие-то исследования, ставил достаточно неприятные опыты, и у Гермионы было жуткое предчувствие, что именно он стоит за недавним исчезновением четырех волшебников и одной волшебницы.
— Они все едва ли не сквибы, — небрежно проронил он, увидев заголовок в Ежедневном пророке, — почему вообще это кого-то волнует?
Его надменный тон заставил содрогнуться, привел в чувство и напомнил, кто перед ней, что Тома Риддла стоило бояться, а не пытаться исправить.
Вот почему она исследовала больше дюжины различных редких ядов и маггловские способы убийства, которые невозможно было отследить.
В какой-то момент ей настолько стало противно от самой себя, что Гермиона отправилась к Дамблдору. Тот предложил ей лимонные дольки, завел разговор про прощение и что с его точки зрения она вполне неплохо справлялась с Томом Риддлом.
Скорее всего он так считал потому, что за все это время, насколько могла судить Гермиона, он так и не создал после дневника и кольца ни одного хоркрукса. И, возможно, это действительно было влиянием Гермионы. Но он все еще убивал, создавал и использовал ужасные заклятия и проклятия.
Он все равно оставался монстром.
И именно поэтому ей не хотелось с ним танцевать на праздновании помолвки. Она потанцевала с Абраксасом — под пристальным взглядом Ариадны, — с Арсениусом Ноттом, Аресом Эйвери и многими другими. Но не с Томом Риддлом. Она талантливо сбегала всякий раз, стоило ему только появиться в поле ее зрения, пряталась в разных частях бального зала, благодаря Мерлина, что сейчас он выглядел совсем не так… Не так, как когда ее пытала Беллатрикс.
Наконец объявили о последнем танце. Том появился словно из ниоткуда и махнул рукой.
Гермиона готова была проклясть его за умение использовать беспалочковую невербальную магию.
Потому что теперь она даже на шаг не могла от него отойти. Кроме того, Гермиона явно была ведомой: ее тянуло вслед за любым движением Тома, и ничего не могла сделать, все попытки сдвинуться с места и уйти заканчивались ничем.
Гермионе ничего не оставалось, кроме как танцевать с ним, хмуро рассматривая торжествующее выражение на его лице.
Она это ему еще припомнит!
***
Ресторан «Серпент», 1950 год
Она отомстила за заклинание, примененное Томом на помолвке Абраксаса, и учитывая, что он отказался его снять сразу и продержал ее рядом с собой еще два часа, пока все не разошлись, свое наказание он заслужил.
Гермионе совершенно не понравилось быть прикованной магией к нему, и то, что она не могла снять заклятие, особенно бесило. У Тома было много недостатков, но умение плести заклинания в них не входило.
В отместку она перешла в наступление и сделала все возможное, чтобы так или иначе относящиеся к темной магии исследования и сомнительные опыты совершенно случайным образом, никак не связанным с Гермионой, оказались уничтожены.
Она знала, что это мелочно и по-детски, и, скорее всего, не приведет ни к чему хорошему, но она злилась. И, как истинная гриффиндорка, в гневе не отличалась особой изощренностью.
Конечно, он знал, чьих рук это дело. Но молчал, только смотрел так, что Гермиона начинала опасаться. Она начинала чувствовать себя добычей, что совершенно не нравилось.
Но все равно не переставала. Она делала миру одолжение: никому точно не нужны были новые опасные и болезненные заклинания, над которыми работал Том. Их и так было достаточно.
— Не думал, что ты такая ярая противница прогресса, — Том навис над ней в своей излюбленной манере в попытке запугать, и у него получалось, даже если Гермиона не хотела этого признавать.
— От прогресса до психопатии один шаг, — бросила она в ответ, не поднимая на него взгляда.
Том молчал. Гермионе подняла голову: он рассматривал ее. Она вздохнула.
— У тебя большой потенциал, Том, так почему ты тратишь его на попытки причинить людям боль?
Он смеется, и смех этот холодный, отстраненный… Слишком похожий на безумный смех Волдеморта.
— Я не единственный, кто бездарно тратит свой талант. Ты могла бы стать королевой, Гермиона.
— Только мне не нужна корона, — тихо ответила она и вышла из кабинета.
Ей оставалось только гадать, как далеко он зашел в своей погоне за властью.
То ли ее действия довели Тома, то ли просто обнаружил удачный способ давления на нее, в любом случае он выдвинул условие: либо она ужинает в его компании, либо он расскажет Арсениусу Нотту об устроенном саботаже. Никаких доказательств причастности Гермионы конечно же не было, но Нотт в любом случае сделает все, что прикажет Том. И уволит ее не раздумывая.
— Неважно, считаешь ли ты мою работу аморальной или нет, она могла принести компании много денег, Гермиона. Арсениус точно не обрадуется, и если узнает…
Потерять работу, дающую возможность следить за «подающим надежды Темным Лордом», она не могла. Поэтому капитулировала и пошла на ужин с этим дьяволом во плоти.
Том привел ее в «Серпент» — самый роскошный ресторан для волшебников в Великобритании. Чтобы в него попасть, нужно было записываться за год до. Том, конечно, решил вопрос со столиком за два дня.
Ресторан действительно был слишком дорогим, что доставляло Гермионе дискомфорт. И, видимо, именно на это и рассчитывал Том. Но все же в темно-зеленом шелковом платье с убранными в прическу волосами она вполне вписывалась и чувствовала себя красавицей. Шантаж Тома просто не оставил Гермионе выбора кроме как надеть платье, и хотя по правде оно ей действительно нравилось, признаваться в этом она не собиралась.
Еда была божественной, Том — само очарование, и Гермионе в самом деле нравились их увлекательные научные дискуссии.