– Моя благородная леди! – Кайо с нежной улыбкой провел ладонью по ее лицу.
– Ты используешь запрещенные приемы, – не без удовольствия заметила Маиза.
– Мел еще научится законам светского общества, – он заключил жену в объятия, усаживаясь рядом с ней. – Пускай у нее будет детство, не омраченное правилами хорошего тона, м?
– Я сдаюсь. Чур, ты руководишь уборкой после праздника.
***
Ветер трепал расклеенные на стенде афиши. Жади пошла прогуляться в одиночестве по пляжу, оставив маленькую Хадижу с Назирой, души не чаявшей в племяннице. Бразилия была для нее особой страной, и как бы Жади ни проникалась любовью к старинным улочкам Феса, длинная набережная Копакабаны навсегда оставалась в ее душе памятным узелком. Стенд с афишами попался ей на глаза случайно, но внимание привлекло очень знакомое имя. «Лукас Феррас. Концерт бардовской песни», – прочитала марокканка вслух. Сомнений быть не могло – это он. В горле встал комок, а на глаза навернулись непрошеные слезы, словно и не было этих пяти лет. Она не ошиблась, точно ли пять? Жади прочла дату и время концерта:
– Аллах, да это же сегодня! Концерт уже идет!
В душе восстали две противоборствующие силы: одна говорила забыть про афишу и идти домой к мужу и дочери, не просто идти, а бежать, не оглядываясь; другая непреодолимо тянула поехать к концертной площадке. «Я просто постою и посмотрю на сцену издалека, хотя бы одним глазом, ничего же не случится», – уговаривала она себя. «Подумай о Саиде, каково бы ему было узнать, что ты, не успев приехать в Рио, побежала к бывшему мужу?» – корила ее совесть.
Метрах в пятидесяти от Жади призывно остановилось такси. Водитель высматривал среди гуляющих по набережной потенциальных пассажиров, и вскоре к нему в стекло автомобиля постучалась молодая женщина в мусульманской одежде.
– На Инфанта дона Энрике, 85, пожалуйста, – сказала она и решительно уселась на переднее сидение.
Концерт на арене «Виво Рио» подошел к концу. Раскланявшись публике, Лукас ушел в гримерную комнату, чтобы немного отдохнуть перед тем, как ехать домой. К нему постучался его концертный директор:
– Лукас, там она фанатка очень хочет с тобой увидеться, всю охрану на уши поставила.
– Правда? – удивился музыкант.
– Мы говорили ей, что зрители не допускаются в гримерные к артистам, но она и слышать ничего не желает. Похоже, женщина не в себе.
– Что ей нужно?
– Говорит: «Скажите ему, что пришла Жади!»
– Жади?! – лицо Лукаса вытянулось от удивления и застыло. – Пусть ее пропустят.
– Ты уверен? – поморщился его коллега.
– Пусть ее пропустят, – по слогам повторил Лукас. Он растерянно взглянул в зеркало, словно спрашивал сам себя: что происходит?..
Жади не заставила ждать своего появления. Дверь была распахнута, и она вошла без стука, украдкой озираясь по сторонам. Она была одета в длинное закрытое платье салатного цвета, ее голову покрывал расшитый пайетками зеленый платок, в ушах красовались серьги с маленькими драгоценными камнями, руки были украшены золотыми кольцами и браслетом, а глаза подведены по восточной моде. Жади была сконфужена не меньше Лукаса и осторожно улыбнулась ему:
– Привет.
– Привет, – в смятении пробормотал он. – Если честно, не ожидал тебя увидеть.
– Я сама не ожидала, что окажусь здесь. Я приехала повидать Латифу, у нее родилась дочь, и… – она запнулась, так как все эти слова показались ей очень нескладными.
– Да ты садись, – спохватился Лукас и пододвинул для гостьи стул.
– Спасибо. Итак…
– Итак?..
– Лукас, мы так и не попрощались с тобой толком тогда, – Жади сказала эту фразу на одном выдохе.
– Согласен, – задумчиво кивнул Лукас.
– Почему ты уехал?
– Куда уехал?
– Я звонила тебе перед отлетом, хотела поговорить, но мне сказали, что тебя нет.
– А, ты об этом, – Лукас помрачнел, вспомнив дни, которые он бы предпочел навсегда забыть. – Я просто хотел побыть в одиночестве.
– Ясно.
Они молчали, не зная, о чем поговорить. Иногда им обоим представлялась случайная встреча спустя годы, где они скажут друг другу все, что когда-то не сказали. И вот, эта встреча состоялась, но вместо пламенных речей в голове был лишь пустой белый лист.
– Как там Иветти? – Жади нашлась, что спросить.
– У Иветти все прекрасно! – оживился Лукас. – Она вышла замуж за моего отца, теперь у меня двое младших братьев. И они тоже близнецы, представляешь?
– Как чудесно! Я так рада за нее.
– А у тебя как дела?
Жади сильно смутилась от этого вопроса.
– Я все еще учусь в медицинском. Ты же знаешь, на врача учатся очень долго, но я уже проходила практику в детском стационаре. Еще немного, и я стану полноценным педиатром.
– Я очень рад за тебя, – улыбнулся Лукас.
– Ты больше не играешь рок?
– Сам не играю, но с удовольствием слушаю. Как видишь, я теперь исполняю бардовскую музыку. Она не такая прогрессивная, как рок, но в ней много души. Я не стал звездой первой величины, конечно. У меня есть своя аудитория, особенно люди в провинции любят ходить на мои концерты.
– Все сложилось так, как мы мечтали… – проговорила Жади и осеклась.
– Ты права, наши мечты исполнились, пусть и не совсем так, как мы себе это представляли.
Взгляд Жади скользнул по фотографиям, которыми был заставлен столик.
– Это твоя жена?
– Это моя девушка, Анжела, – Лукас машинально взял в руки одну из рамок и сразу поставил обратно, словно бы извиняясь. – Ты, должно быть, вышла замуж?
– Это так. У меня есть дочка, Хадижа, – тепло улыбнулась Жади, вспомнив свою малышку, но тут же подумала, что Лукаса может ранить эта новость. – А у тебя есть дети?
– Нет, пока нет.
– Ты счастлив, Лукас? – неожиданно задала вопрос марокканка.
– Да, я очень счастлив, – утвердительно кивнул парень. – Знаешь, оказывается, мечтать о счастье и быть счастливым – это очень разные вещи.
– Не поверишь, я хотела сказать то же самое, – подхватила Жади, и оба рассмеялись.
– Как бы то ни было, мы пришли к тому, какие мы есть сейчас, лишь благодаря друг другу, – заключил Лукас и с какой-то братской нежностью посмотрел на бывшую супругу.
– Ты прав… – задумалась она. – Мне всегда говорили, что наша любовь – это грех, ошибка, мираж. Но как может быть миражом то, что сыграло решающую роль в нашей жизни?
– Помнишь, ты говорила, что наша встреча была предопределена до нашего рождения? – слегка взгрустнул Лукас.
– Конечно, помню, – опустила взгляд Жади.
– Так и есть.
– Мактуб. От судьбы не убежишь.
– Все же есть Кто-то там, наверху…
– Прости меня за то, что причиняла тебе боль, – в глазах Жади засверкали слезинки.
– Ну, что ты. Если кто-то и должен просить прощения, то это я.
Лучи закатного солнца осветили гримерную, отражаясь в гладких поверхностях зеркал. Жади взглянула на часы и заторопилась:
– Ох, меня уже, наверное, потеряли.
– Если хочешь, я могу подвезти тебя до дома, – предложил Лукас.
– Не надо, не стоит беспокоиться, я возьму такси.
– Жади, – после короткой паузы сказал Лукас, – спасибо, что ты была в моей судьбе.
– И тебе! – растянула губы в радостной улыбке Жади. – И тебе спасибо, Лукас!
Она обернулась в дверях махнуть рукой на прощание, а затем, окрыленная, побежала к Саиду и Хадиже, чтобы больше никогда с ними не разлучаться. Лукас взял гитару и сыграл несколько аккордов, полных ностальгии, но он не стал задерживаться – ведь его тоже ждут.
Как прекрасно первое чувство в юности! Оно подобно распустившемуся поутру нежному цветку, но, к сожалению, оно так хрупко. Любые ветра, холода и дожди могут ему навредить. Проходит время и лечит раны, на пути встречаются новые люди, и сердца горят новой страстью, а жизнь обретает новый смысл, но все же первая любовь никогда не умирает до конца. Она навечно остается жить в песнях, надо только уметь ее услышать.