Так и есть: на огне кастрюлька стоит, три яйца носики из воды высунули. Одно себе, а ему, значит, два! Ну с такой хозяйкой с голоду не помрешь!
— Умывайся, — распорядилась Юлька. — Есть будем. Как вода закипит — так готовы.
А за столом поучала:
— Яйцо не в руке держи, а в рюмочку. Как у меня… Костя, а как ты карточку склеил, что ничего не видно? Она ведь разорванная была.
— Уметь надо! — вычищая ложкой на донышке скорлупы, подмигнул брат. — Ты вот научилась вкусные яйца варить, а я научился клеить!
— Да ну, обманываешь! Пойду еще посмотрю…
Но уличать брата в обмане Юлька не стала. Смотрела на снимок, и лицо у нее было грустное.
— Костя, а когда мама уже вернется? Мы сегодня пойдем к ней в больницу?
— В три часа. Таня тоже собиралась…
— Я и маме яички сварю…
Рано утром Костя любовался комнатой, думал, что все сделано, а про главное-то забыл — телевизор. Пересчитал деньги — на трубку хватит. Да, надо рискнуть. Вдруг все-таки оживет инвалид? Сейчас не купить — расползутся деньги, и не заметишь. Костя уже из своей небольшой практики «хозяина дома» понял это.
— Костя, ты куда? — насидевшись вечером в одиночестве, тревожно спросила Юлька. — Уже к маме?
— Узнавать по часам время умеешь? — Завязывая шнурок ботинка, брат посмотрел на будильник.
— Время… Сейчас…
— Эх, видно, рано тебе в школу.
— Не рано… Вот. Десять часов. И немножко не хватает.
— Немножко! За семь минут я возле универмага буду!
— А зачем в универмаг? Тетрадки мне покупать?
— Угадала. Народу знаешь сколько перед первым сентября, к прилавку не пробиться. Сейчас куплю. Тетради, краски и голову инвалиду.
Юлька глаза вытаращила, но растолковывать, что это за «инвалидова голова», Косте было некогда. Пусть свою поломает.
Так и не догадалась смекалистая сестренка про «голову». Лишь через час, когда брат вернулся, внес в комнату большую картонную коробку и бережно извлек из нее кинескоп с зеленоватым, выпуклым экраном, лишь тогда без пяти минут первоклассница уразумела, кому нужна эта «голова». Затанцевала от радости:
— Сейчас смотреть будем?
— Сейчас! Быстрая какая! Может, еще ничего…
И Костя запнулся. Теперь, когда новенький кинескоп уже дома, когда чуть ли не все деньги за него выложил, теперь Косте и самому хотелось, просто ужасно хотелось, чтобы их «инвалид», почти год простоявший темный и безгласный, наконец ожил бы, засветился.
«Валера-то ни разу так и не зашел, — немножко с обидой подумал он. — Может, уезжал куда? В вдруг и сейчас нет? Вот это номер будет!.. Эх, сначала узнать бы, а я скорей — в универмаг…»
Костя почесал в затылке. Но что теперь рассуждать — дело сделано, никто денег не вернет. К Валере надо сходить. Кто-то дома должен быть.
Видно, в рубашке родился Костя. Сам Валера, живой и невредимый, лишь посмуглевший изрядно, открыл ему дверь.
— Здорово, ферзь! — искренне обрадовался он и потащил гостя в комнату. — Чего такой бледный? Видишь? — Валера показал свои руки с тугими бицепсами. — Бронза! Только вчера приехал. Две недели вдыхали с отцом благотворный озон на заводской базе отдыха. Красотища! Из воды не вылезал. Рыбы за своего признали. Между прочим, с одной плотвичкой познакомился… Ну, а ты как тут?
— Тоже на базе отдыха был! — довольный, что видит Валеру, пошутил Костя.
— Где же, интересно?
— Да рядом тут… на четвертом этаже. Такой озон, что весь масляной краской пропах.
— А-а, я забыл… Что, помощь нужна?
— Все. Закончили.
— Нанимали кого?
— Целая бригада работала… Не хочешь посмотреть?
Валера поднял руку с часами:
— А чего ж, сходим!
— Знаешь, — неловко сказал Костя, — трубку к телевизору я сегодня купил.
— Правильно. Давно бы надо… Стены красили?
— Обои… — Костя подождал немного, не вспомнит ли Валера свое обещание «оживить покойника», и виновато сказал: — Инструмент на всякий случай никакой не возьмешь?
Валера вновь взглянул на часы.
— Одно мероприятие, понимаешь, намечено… Ладно, пока время есть. — Он раскрыл портфель и положил, что нужно для ремонта.
Переступив порог квартиры, Валера изумленно поцокал языком, даже босоножки снял.
Косте было особенно приятно, что и самому Валере, такому доке в ремонтных делах, понравилась обновленная квартира.
Однако пейзажи, развешенные на стенах, все же привлекли наибольшее внимание Валеры.
— Неужели отец рисовал?.. Смотри-ка!