— И я бы махнул в парк, — сказал Валера, — да на соревнования иду. Мечта заветная — второй разряд по шахматам. Может, скоро получу. Сам-то играешь?
— Немножко, — завертывая мазь в тряпочный лоскут, скромно ответил Костя.
— Эх ты, немножко! Мудрейшая игра, — заметил Валера. — Приходи, поднатаскаю. Книжку для начинающих дам… А то посидим? Минут сорок у меня есть.
У Кости тоже было немного времени, и в шахматы он охотно сыграл бы, но… ему так захотелось пойти в парк. Немедленно. Вдруг и Таня уже там? Разве не может до назначенного срока прийти? Сама ведь организовала поход, обязана пораньше явиться.
— Валер, спасибо, в следующий раз сыграем… Обязательно. Прямо с удовольствием.
— Понял, — засмеялся Валера. — Ребята ждут. И девчонки, наверно. Понял. Тогда топай!
Глава четвертая
Комсорг Таня Березкина явно переоценила энтузиазм ребят. Прибежала к месту сбора — каменной беседке с колоннами, облепленными снегом, — поглядела на часы и удивилась: до десяти шесть минут осталось, а никого нет. Неужели погода виновата? Вчера солнце блестело, мороз, а сегодня снег с утра валит. Густой, крупный. Но не пурга ведь. Вполне на лыжах можно кататься.
Не успела Таня как следует огорчиться — смотрит: девчонки идут, целый отряд, пять человек. Обрадовалась — хоть девчонки выручили. А то — провал капитальный, позор: снега испугались! Пока, смеясь и улыбаясь, здоровались, костюмы друг у дружки оглядывали, лыжи к ботинкам крепили, вдали, в снежной круговерти, лыжник показался. Классно идет. Костя!
— Ура! Гудин! — закричали девчонки.
— А я думал: никого и не будет. Целый час катаюсь. Лыжню вам пробиваю. А то заносит, идти трудно. — Костя стряхнул с шапки снег.
— Молодец! Благодарность запишем! — пошутила Таня. — Будешь нашим командиром. — И ласково посмотрела на Костю. И так ей приятно было, что не подвел, пришел раньше всех, — едва удержалась, чтобы не стряхнуть с его плеч налипший снег.
— Если у кого лыжи плохо скользят, в один момент могу вылечить! — тоном фокусника объявил Костя. — Специальная мазь для влажного снега! — И он достал из кармана тряпочку с завернутой мазью.
Конечно, все захотели его помощи. Минут пятнадцать с шутками и смехом «лечили» лыжи. Зато и результат отличный: снег рыхлый, высокий, а дружный отряд лыжников во главе с командиром идет будто на соревнованиях — кучно, в хорошем темпе.
Путь, который проложил Костя, тянулся мимо безлюдного в этот час парка, по буграм и низинкам, вдоль замерзшего ручья с кустами ивы и тальника, густо облепленными снежными хлопьями.
Следом за командиром шла Таня, без устали работала палками, старалась не отставать. Волосы под ее красной вязаной шапкой намокли, и рукам было жарко. Хоть сбрасывай шерстяные красные варежки. Костя несколько раз оборачивался к ней:
— Может, потише идти?
— Нет, — отвечала она упрямо. — Жми!
«Жали» второй круг — по тем же буграм и низинкам, вдоль ручья. Третьей в цепочке шла Люба Сорокина. Она не без основания считала себя самой привлекательной в классе и по этой причине старательно причесывала длинные каштановые волосы, носила сережки с бирюзовыми камешками или — по настроению — надевала другие, с красными, похожими на капельки вишневого варенья. А после школы, «на воле», она подкрашивала ресницы и зеленоватым — веки, хотя глаза и без того были у нее довольно выразительные.
Собираясь в парк, Люба не решилась из-за снега накрасить веки, только ресницы начернила. Она не могла не сделать этого — рассчитывала, что и ребята придут. И Олег Чинов с ними. И вот, дурочка, поплатилась за легкомыслие: на исходе второго круга окончательно убедилась — ресницы «потекли». Пока вытирала их носовым платком, отстала и тогда без шутливости в голосе крикнула Тане вдогонку:
— Березкина, на рекорд идешь?
— На рекорд! — не оборачиваясь, Таня взмахнула палкой.
— Пусть идут, — сказала Люба подъехавшим девчонкам и, усмехаясь, добавила: — У них ведь интерес. Жалко, что нашего поэта нет. Были бы секундантами на дуэли…
— Да брось ты, Люба, — сказала тихая и застенчивая Катя Мелкова. — Костя — хороший товарищ…
Костя все-таки пожалел Таню, сбавил шаг. А она поблажки не хотела:
— Давай, давай! Бабушка меня так накормила — теперь неделю жир растрясать надо…
Костя, увидев, что они остались вдвоем, сразу утратил недавнюю уверенность и, чтобы не молчать, невпопад спросил:
— Не замерзла?