— Хоть в себя придет. Протрезвеет.
— Э, такие везде найдут. И там добрые люди поднесут чарочку.
Анна Ивановна Косте сказала:
— Ой, плохо так говорить, но я, грешница, даже довольна. Это ему наши слезы отливаются. Может, с костылем-то утихомирится, отстанет от Пети?..
А Юлька собиралась в школу. Дядя Гриша со своей сломанной ногой отношения к ее школе не имел. Юлька о нем не думала.
31 августа Юлька вместе с братом пошла в школу — знакомиться с ребятами и учительницей. День был солнечный, теплый, и Юлька, шагавшая с цветами в руке, имела полную возможность всем встречным людям показать свою новенькую форму, с отглаженным фартуком, кружевными манжетиками. И все люди могли видеть роскошные голубые банты в ее косах. Это брат ей купил. Не такой уж он и плохой. Пусть про тетрадки забыл, но ленту зато сам купил, на свои деньги, его никто и не просил.
На школьном дворе, где уже собралось довольно много шумного народу, Костя без труда отыскал торжественных, глазастеньких первоклашек, которым все было в диковинку, между собой они еще не познакомились, и поэтому здесь было потише.
Костя подвел сестренку к ее учительнице — полной, невысокой и с такими добрыми глазами, что Юлька сразу как-то потянулась к ней. Отдала свой букет и к брату больше не подошла, стояла рядом с учительницей и будто жалась к ней. Та погладила ее по белесым волосенкам, спросила, как зовут, и дала задание: как кто новенький подойдет, пусть громко говорит: «Здесь первый класс. Буква «А».
Задание Юльке понравилось, и Костя понял, что может отправляться к своим.
Свои облюбовали хорошее место, у залитой солнцем стены физкультурного зала. Что значит бывалый народ, ветераны!
Весь положенный набор восклицаний и традиционных хлопков по спине Костя собрать не успел — появился Петя Курочкин. Он со своим ростом, рыжей шевелюрой (да еще и аппарат на боку!) был вне конкуренции. Одноклассники немедленно обрушились на него. Особый восторг вызывала заметная прибавка в росте. Тут же сочинили комическую сценку. Один из парней взобрался на плечи другому, и на самом верху, под общий хохот, мелом на стене была сделана отметка: таким Курочкин будет в день получения аттестата зрелости.
— Ребята, живем! Посадим Курочкина на первую парту — всему ряду сачковать можно!
— Да он и за парту не влезет.
— Ничего, ноги будет дома оставлять!
— Петь, ну а честно — два метра есть?
— Сто девяносто один, — скромно отвечал Курочкин.
— Товарищ чемпион, а чем вы питаетесь?
— Да ну вас! Языки только чешете! — Петя расстегнул футляр аппарата. — Лучше становитесь…
— Ура! Снимок на первую полосу!
Петя обождал минуту, пока ребята наконец изобразят «живописную группу».
— Увековечивай!
— Ну, и что интересного? — критически произнес фотограф. — Чего все вытаращились?
— Щелкай! Всегда так снимают.
Петя «щелкнул», даже продублировал, но остался недоволен.
Ему больше нравилось делать снимки неожиданные. Вот Костя, например: неизвестно за что уцепился и заглядывает в окно — желает знать: все ли там, в зале, на месте, какие новые снаряды появились? Был слух, что старый спортинвентарь менять собираются. В такой позе Курочкин и успел снять Костю. Интересная должна получиться фотография… А вон Таня с Любой Сорокиной обнимаются, будто сто лет не виделись. Надо поскорей… Эх, резкость плохо навел!..
— А карточки будут? — подняв на фотографа большие зеленоватые глаза, спросила Люба.
— Пусть попробует не сделать! — погрозила Таня. — Мы комсомольское поручение ему дадим: отражать жизнь класса в фотографиях. Фотолетописец будет! Как тебе такое поручение?
— Если лично вас снимать — всегда готов! — бодро отсалютовал Курочкин, хотя от зеленых Любиных глаз в груди у него что-то екнуло.
— Ох, Петя, — качнула Таня головой, — американка тебе этого не простит!.. Смотрите, Валентина Викторовна! По-моему, новеньких каких-то ведет… Слышали, Чинов в другую школу перевелся. И вообще девяти человек нет. Катя Мелкова — в училище полиграфистов… Интересно, будет замена?..
Оставив Любу и Курочкина, Таня побежала навстречу классной руководительнице, шедшей с двумя незнакомыми девчонками.
— Ты не ответил: будут все же карточки? — с нажимом спросила Люба.
А у Пети с уходом Березкиной ушла и смелость.
— Конечно, если получится…
— А ты постарайся. Ты, Петя, хорошо постарайся.
Курочкин погрустнел. Она просто смеется над ним.
— Значит, договорились: ты хорошенько постараешься и торжественно вручишь мне карточки.