– Извините, – Эрнест Хрисанфович, всё время монолога, как щит, держа папку с бумагами на уровне гениталий, протянул белую ладонь с острыми пальцами, окончательно введя меня в ступор: – Как я могу к вам обращаться?
– Кт…Чт… Ты меня разыгрываешь, Хрисанфыч? – я не знал, с чего начать ответ. Но руки ему жать я не собирался на уровне подсознания, понимая, что передо мной недруг. Тем более что имя Арнольд теперь ассоциировалось у меня с мошенником, пытающимся нажиться на горе старушки тёти Таи, когда та решила усыпить больную кошку.
В это было невозможно поверить. Надо мной зло шутили жизнь и смерть. А теперь и тот, кого я считал за близкого товарища.
«Неужели Эрнест Хрисанфович и Арнольд – одно и то же лицо? – подумалось мне. – Он что, подрабатывает этим Арнольдом? И если так, то почему, увидев меня, не признаётся? Он же не призрак!»
– Я агент ритуальной службы, – вдруг перебил он мои мысли.
– Зачем? – я погружался в шоковое состояние.
– Наше агентство прибывает на место происшествия первым, дабы избавить родственников от столкновения с множеством незваных представителей ритуального бизнеса.
– Какого бизнеса? – я понимал, что теряю самообладание.
– Ритуального. Ваш родственник при смерти?
– Мой отец жив!
– Слава Богу! Нам так и сообщили.
– Кто? Зачем вам сообщили о моём отце? О нас?
– Вы поймите, я вам не враг. Сейчас понаедет таких, как я… – Арнольд осёкся.
– Как кто? Хрисанфыч, у меня отец умирает, а ты меня разыгрываешь, – вырвалось у меня.
– Простите, может быть, я неточно представился – моё имя Арнольд. Ударение на первую букву. Так назвал меня отец, он был…
– У меня сейчас голова лопнет. Какой Арнольд? Почему кто-то должен понаехать? – перебивал я, с трудом справляясь с начинающейся истерикой. – «Где Женя? Где Мира?».
– Я здесь лишь для того, чтобы уберечь вашу семью от наглого, бесцеремонного вторжения чёрных агентов похоронных контор с целью завладения денежными средствами на похороны.
– Какого назначения? Каких контор? Я сейчас полицию вызову!
– Ни в коем случае! – Арнольд впервые повысил голос.
Я выдержал оценивающую паузу и ответил.
– Уходите вон!
– Только в полицию не звоните! Приедут рвачи и с вас три шкуры сдерут. Я удаляюсь. Возьмите визитку. На ней – телефон. Я пригожусь.
Договаривал Арнольд, уже спускаясь по лестнице. Меня он взбесил до такой степени, что я, по-моему, кричал на весь дом. Это было заметно и по телодвижениям то ли агента, то ли разыгрывающего его, трясущего перед собой папкой, Эрнеста Хрисанфовича.
– Не ты ли первый мошенник нашего города? Гриф! – разорялся я, но про себя думал: «Как же он похож на Хрисанфыча…».
Меня даже пот прошиб. Ещё с минуту я, переводя дух, стоял с раскрытой дверью. Вряд ли его испугал мой вид в трико и майке. Таких людей не смущают вид родственников и самих умерших или умирающих. Его спугнула моя реакция на происходящее. Каждая фраза вызывала у меня удивление с отвращением. Мой голос становился всё громче. И в какой-то момент Арнольд понял провальность мероприятия. Но долг и жажда заработать всё-таки заставили его оставить визитку с адресом их бюро и телефоном для связи на пороге нашей квартиры. А так как визитку я в руки не взял, Арнольд просто уронил ее у порога.
Я хлопнул дверью. В голове искрили обрывки фраз Арнольда. Опираясь о стены, я торопился вернуться в комнату. Посмотрел сверху на отца. Без изменений. Я сам сейчас не мог отдышаться. Как загнанный зверь, я стал метаться по комнате. Открыл балконную дверь. Прошёл на кухню и открыл фрамугу. Я был зол на себя, что не вцепился этому агенту в шею и не удушил.
Не услышав, как вошла тётя Тая, вздрогнул от её слов о том, что этот малый в костюме и есть тот самый Арнольд, что приезжал тогда с ветеринарным врачом к её Симе. Говорила она вкрадчиво, сгорбившись, словно донося на кого-то, кто мог причинить ей вред, между делом поглядывая на отца и причитая по поводу его плохого вида и ухудшившегося состояния. Сетовала, что не пришла поутру и не дала отцу лекарств, словно намекая, что при ней он чувствовал себя лучше. Ведь в последние дни лекарства отцу давал я. Я резко прервал её монолог, и тётя Тая, так же пригнувшись, юркнула в дверь на выход.
Я подошёл к отцу, взял то влажное полотенце, которым недавно протирал его лицо. Протёр ещё раз. Погладил его по голове. Он дышал мне в грудь. Тепло-тепло. Я чуть не заплакал. Но что теперь плакать? Что я могу сделать, отец? Я понимаю, что тебе уже не помочь. Я знаю, что ты умираешь и тебе лучше не мешать. Но я не могу с этим мириться! Я не хочу это принимать! Ты слышишь? Не будет этого! Ты должен жить! Пожалуйста! Ты должен сказать, что любишь меня! Отец! Эти вороны кружат не над теми головами! Эти гиены ошибочно учуяли запах наживы! Телефон! Где? Я начал искать сотовый и визитку того агента, который был очень похож на Эрнеста Хрисанфовича. Но сейчас нужно было, что называется, выпустить пар. И, подобрав карточку со стола, куда её положила Таисия Дмитриевна, и набрав номер «Скорой помощи», после приезда бригады которой появился Арнольд в теле молодого Эрнеста Хрисанфовича, я, не стесняясь, начал рапортовать: