Жалость к себе – плохой помощник. Я не собиралась жалеть себя. Мне надо было пройти через это испытание. Я всегда понимала, что не останусь у Бабули Кью надолго. Хотя мне и было там хорошо, и Кейн помогал мне проживать один день за другим, я знала, что все это временно. Знала это с самого начала, как только вселилась в комнату для гостей. У нас с Кейном была целая история за спиной, и я не собиралась воскрешать ее. Пришла пора двигаться дальше, а я, как и три недели назад, так и не решила – куда ехать и что делать.
– Мамочка, мне так тебя не хватает. Я не знаю, что мне делать, и мне не с кем посоветоваться, – шепотом сказала я, сидя возле могилы на тихом кладбище.
Мне хотелось верить, что мама слышит меня. После того как погибла моя сестра-близнец, мы с мамой сидели здесь и разговаривали с ней. Мама говорила, что душа Валери на небесах, она смотрит на нас и может нас слышать. Если бы это было правдой.
– Я ужасно скучаю по вам. И я так боюсь одиночества, но… я совсем одна. И мне страшно.
Тишина – только ветер шелестел листьями.
– Однажды ты сказала мне, что, если я по-настоящему прислушаюсь, я услышу ответ в своем сердце. Я слушаю, мама, но… я совсем запуталась. Пожалуйста, подскажи мне, что делать дальше.
Чтобы не заплакать, я уткнулась подбородком в колени и закрыла глаза.
– Помнишь, ты говорила, что я должна честно рассказать Кейну о своих чувствах? Ты убеждала меня, что мне станет лучше, если я перестану держать это в себе. Ну вот, сегодня я высказала ему все. Теперь, даже если он простит меня, все уже никогда не будет как прежде. В любом случае, я больше не могу полагаться на него. Мне надо самой во всем разобраться. Только я не знаю – как.
Мне становилось легче просто оттого, что я могла спросить ее об этом. То, что ответа я не получу, не имело никакого значения.
Тишину нарушил резкий звук – кто-то захлопнул дверцу машины. Я оглянулась и увидела на стоянке дорогую машину. Слишком дорогую для этого городишки. Это была Бети. Она приехала в Самит. Приехала сюда, на кладбище…
Свои длинные каштановые волосы Бети затянула в хвост на затылке. Мы встретились взглядом, и она улыбнулась. Я не могла пошевелиться – боялась, что мне это мерещится. Что Бети делает на кладбище в Самите?
– Как можно быть такой бестолочью и не взять телефон? Спрашивается, как я могла тебе позвонить и сообщить, что еду? А?
Я плохо понимала смысл ее слов, но сам звук ее голоса заставил меня подскочить и побежать ей навстречу.
Бети раскинула руки, и я бросилась ее обнимать.
– Не могу поверить, что ты здесь, – сказала я.
– Да уж, я тоже. Долгая была поездочка. Но чего не сделаешь ради тебя, а раз уж ты оставила сотовый в Розмари, по-другому я не смогла бы с тобой поговорить.
Мне хотелось все ей рассказать, но я не могла. Пока не могла. Мне нужно было время. Бети уже знала о моем отце. Она знала о Нэн. Но обо всем остальном… Я была уверена, что Бети об этом не знала.
– Я так рада, что ты здесь. Но как ты меня нашла?
Бети склонила голову набок и улыбнулась.
– Ехала по городу и высматривала твой грузовичок. Это оказалось нетрудно. Похоже, в этом городке только один светофор. Если бы мне пришлось встать на красный дважды, я бы грузовичок проморгала.
– Твоя машина здесь точно не осталась незамеченной.
– Это Джейса. Тачка – просто улет.
Они с Джейсом все еще были вместе. У меня сжалось сердце. Джейс напомнил мне о Розмари. А Розмари о Раше.
– Я бы спросила тебя – как ты, но, детка, ты стала похожа на ходячую вешалку. Ты хоть ела после Розмари?
Бети была права – одежда на мне висела. Меня постоянно подташнивало, так что о еде даже думать не хотелось.
– Эти недели выдались трудными, но я думаю, что пошла на поправку. Учусь жить дальше.
Бети посмотрела на могилу у меня за спиной. На обе могилы. Глаза ее стали грустными, когда она прочитала надписи на надгробиях.
– Никто не может отнять у тебя воспоминания. Они всегда с тобой, – сказала Бети и сжала мою руку.
– Я знаю. Я им не верю. Мой отец – лжец. Я никому из них не верю. Моя мама, она не могла сделать то, о чем они говорят. Если кого-то и надо во всем винить, так это отца. Он причинил всем боль. Не моя мама. Мама никогда и никого не заставила бы страдать.