В другом исследовании пациентов с PC сравнивали с контрольной группой здоровых людей. В группе с PC в десять раз чаще имели место тяжелые, угрожающие жизни события и в пять раз чаще — супружеский конфликт6.
Из восьми женщин с рассеянным склерозом, с которыми я беседовал, только одна по-прежнему сохраняла долгосрочные супружеские отношения, другие семь либо жили отдельно от мужей, либо были в разводе. Четыре женщины за некоторое время до возникновения болезни подвергались физическому или психологическому насилию со стороны партнера. В остальных случаях их партнеры были эмоционально холодными или недоступными.
Когда у журналистки Лоис в 1974 году диагностировали PC, ей было двадцать четыре. Через несколько месяцев после короткого эпизода двойного зрения у нее возникло ощущение покалывания в ногах. Два предыдущих года она прожила в маленьком арктическом поселении с мужчиной, который был на девять лет старше ее, — художником, которого она теперь описывала как психически нестабильного человека. Позже он попал в больницу с маниакально-депрессивным расстройством. «Я его боготворила, — вспоминает она. — Он был очень талантливым, и мне казалось, что по сравнению с ним я ничего не знаю. Возможно, я его немного боялась».
Жизнь в Арктике оказалась очень сложной для Лоис. «Для обеспеченной девушки с Западного побережья это было все равно что переехать в Африку. Несколькими годами позже я разговаривала с психологом, и он сказал: „Вам повезло, что вы выбрались оттуда живой“. Там процветали алкоголизм и преступность. Я боялась моего партнера, его осуждения и его злости. Это был летний роман, который должен был продлиться несколько месяцев, но вместо этого растянулся на пару лет. Я старалась держаться изо всех сил, но все равно в конце концов он выставил меня за дверь».
Условия жизни были тяжелыми. «Туалет находился во дворе, и в сорока- или пятидесятиградусный мороз это было ужасно. Потом он сделал мне уступку и поставил в комнате туалетное ведро, чтобы я могла пописать ночью, ведь женщины писают чаще мужчин, верно?»
«И это была уступка?» — спросил я.
«Да уж. Его нужно было относить подальше, чтобы опорожнить, а он не хотел этого делать. Однажды ночью он опрокинул его в снег и велел мне пользоваться туалетом во дворе. Моей обязанностью было носить воду: у нас не было водопровода. У меня не было выбора. Если я хотела оставаться с ним, то должна была с этим мириться».
«Помню, я говорила, что больше всего мне хотелось, чтобы он меня уважал. Не знаю, почему, но для меня это было очень важно. Я так хотела заслужить его уважение, что готова была мириться со многим».
Лоис говорит, что желание одобрения со стороны окружающих было свойственно ей в детстве, особенно сильно оно проявлялось в отношениях с матерью. «Я передала ему тот контроль над моей жизнью, который всегда имела мать… она говорила мне, что надеть, что делать, сама украшала мою комнату. Я была невероятно хорошей маленькой девочкой. Я жертвовала собственными желаниями и потребностями, чтобы получить одобрение. Я всегда старалась быть той, кем меня хотели видеть мои родители».
У Барбары, ведущей успешную психотерапевтическую практику, много пациентов с хроническими заболеваниями. У нее самой — рассеянный склероз. Она категорически отрицает, что подавление эмоций, уходящее корнями в ее детство, имеет какое-либо отношение к возникновению у нее участков воспаления и рубцевания, вызывающих симптоматику PC.
Барбара заболела рассеянным склерозом восемнадцать лет назад. Первые симптомы возникли после того, как она на две недели пригласила в свой дом мужчину-социопата, с которым она работала в исправительном учреждении. «Он прошел длительный курс терапии, — говорит она, — и моя идея была в том, чтобы дать ему шанс». Вместо этого клиент спровоцировал хаос в ее доме и разлад в отношениях с мужем. Я спросил Барбару, не кажется ли ей, что приглашение в дом чрезвычайно неуравновешенного человека свидетельствует о серьезной проблеме с выстраиванием личных границ у нее самой.
«И да, и нет. Я думала, все будет хорошо, потому что это должно было продолжаться всего две недели. Но, конечно, я ни за что не повторила бы такое. Теперь я настолько хорошо владею своими границами, что одна клиентка зовет меня королевой границ; она тоже психотерапевт, так что мы шутим с ней на эту тему. К сожалению, мне пришлось учиться на своем горьком опыте. Иногда я думаю, что мой рассеянный склероз стал наказанием за мою глупость».