— Я внесу это в свои записи, а когда вернусь в обитель, эти слова будут переписаны дважды во всех фолиантах, которые хранятся в Поющих Холмах. Так что будь как можно осторожнее в том, что говоришь мне, а не то войдешь в историю как лгунья, — шутливо предупредили Тии.
— А кто лжет? Давайте-ка я покажу, как садиться верхом на мамонта, и тогда вам придется представить меня в лучшем свете.
Сыюй вскарабкалась по боку Пылук на спину так стремительно, что поначалу Тии решили, будто дозорная просто хваталась за длинную шерсть мамонта и подтягивалась на руках. Но присмотревшись, Тии заметили, что с седла на загривке Пылук свисают две кожаных петли — длинная и короткая.
— Рукой за короткую, ногу в длинную, да, вот так, правильно, а теперь ждите пинка.
— Постой, какого пинка?..
Пылук лягнула ногой — довольно бережно для такого крупного животного, — и Тии внезапно подбросило вверх, отчего они невольно вскрикнули. Они рухнули бы лицом в густую шерсть мамонта, но Сыюй схватила их за плечи и затащила наверх.
— Сколько же в тебе силы! — изумились Тии, а Сыюй рассмеялась.
— Много! Я бы поиграла мускулами, да вы все равно не увидите их через тулуп. Ну вот, садитесь, как я…
Спереди на седле торчал вырезанный из кости рог, который Сыюй обхватила согнутой в колене ногой, свесив другую ногу с седла. За ее спиной находился второй рог, покороче, и Тии неуклюже повторили позу дозорной.
— Только в другую сторону, мы же не хотим, чтобы она накренилась.
Широкое седло помещалось на плечах Пылук, за ее на удивление тонкой шеей. Сесть в это седло ногами врозь было невозможно, так что вся кавалерия северян ездила боком. Тии сменили ногу, и Сыюй пикой с длинным стальным наконечником направила Пылук к окраине поселка.
Пока они ехали мимо шатких строений, Тии поражались тому, как Пылук возвышается над ними. Они сидели не так высоко, как на благородном мамонте, но коньки крыш едва доставали им до коленей, и Тии ощутили, как где-то в глубине живота возникает головокружительная легкость.
— Если будет тошнить, наклонитесь в сторону, — не оглядываясь, предупредила Сыюй. — А то придется вам сегодня вечером вычесывать Пылук.
— Тошнить меня не будет, но все равно покажи, как ее вычесывать, — отозвались Тии. — А со мной все хорошо.
К тому моменту, как они покинули поселок и стали подниматься по дороге к перевалу, Тии уже почувствовали жжение в бедрах и пояснице. Сыюй сидела свободно, как дома на подушке, а мышцам Тии были привычнее долгие пешие переходы, и если уж совсем начистоту, поездки на попутных повозках, запряженных волами.
Хорошо еще, Почти-Блистательной нет рядом, некому потешаться надо мной.
Крутую и широкую дорогу через перевал Кихир с обеих сторон окаймляли густые таежные леса. В них водились призраки, которые не особенно заботили Тии, и разбойники, внушавшие больше тревоги. За время своего служения Тии довелось беседовать со множеством разбойников, но сейчас времена были голодные, и рисковать не хотелось. Однако людям, едущим на мамонте, не будут докучать ни люди, ни призраки, к тому же путешествовать таким способом Тии еще не случалось. Какой смысл быть служителем Поющих Холмов, если нельзя при случае прокатиться на мамонте?
Ощущение новизны постепенно улетучилось, но изумление не пропадало, и Тии, не обращая внимания на нарастающую боль в колене и пояснице, смотрели с высоты на окружающий мир, слушали, как звякают железные бубенцы на сбруе Пылук, и ежились, прячась за спиной Сыюй от ветра, дующего в лицо.
Ближе к полудню, или к тому моменту, который Тии по робкому серому свету определили как полдень, Сыюй остановила Пылук возле укрытия в густом сосняке, устланном валежником. Тии вздохнули с облегчением, предвкушая возвращение на землю, — но тут же встревожились, увидев, как Сыюй просто соскользнула прямо по боку мамонта и приземлилась с негромким возгласом на обе ноги.
— Мне тоже так надо? — спросили Тии, и Сыюй усмехнулась.
— Надо, если хотите поесть и пописать.
Тии хотели, поэтому с глубоким вздохом перебросили ноги на одну сторону, оттолкнулись и съехали по плечу Пылук. От удара об землю у Тии согнулись колени, их бросило вперед — прямо в ждущие руки Сыюй.
— Ну вот и умница! — жизнерадостно воскликнула Сыюй, а Тии застонали:
— Обращайся со мной как с ребенком сколько хочешь, только не отпускай!
Сыюй послушно повела Тии к укрытию, заслоненному от ветра деревьями. К счастью, вскоре ноги у Тии немного окрепли, и они смогли самостоятельно справиться с опорожнением и омовением, а потом вернуться к Сыюй, которая сидела на вощеной парусине, растянув ноги в почти безупречный шпагат.