Эта тупиковая ситуация сохранялась вплоть до того момента, когда Porter’s Popular Preachers стали собирать свое оборудование, а Zeppelin были готовы продолжать. В результате, Грант решил поднять ставки еще выше, рассказав Джимми и ребятам, что именно происходит. «Выходите и взорвите их!» Группа вряд ли нуждалась в каком-либо ободрении, чтобы постараться затмить всех, но голос Гранта все еще звучал в их ушах, поэтому они вышли и порвали зал. Когда почти через полтора часа они уходили со сцены, финальные аккорды ‘How Many More Times’все еще отражались эхом от стен, а толпа начала топать ногами, скандируя: «Zeppelin! Zeppelin! Zeppelin!» Среди зрителей в тот вечер был Пол Дэниел Фрэйли (теперь более известный как гитарист Kiss Эйс Фрэйли), который в 2007 году рассказал журналу Classic Rock: «Тот концерт в Fillmore East изменил мою жизнь... [Джимми Пейдж] и Роберт Плант просто порвали зал». Четверо участников Iron Butterfly сидели в своей гримерке в полном смятении, слушая скандирование и топот ног. По словам злорадствовавшего Ричарда Коула: «Зрители все еще звали Led Zeppelin обратно, когда Iron Butterfly начали свое выступление».
На следующий день группа вылетела домой в Англию, находясь в лучшем из всех возможных расположении духа. Немногим больше месяца и больше тридцати, в основном, следовавших друг за другом выступлений трансформировали их из реформированного состава The Yardbirds, какими они покидали Лондон. Теперь они были Led Zeppelin, совершенно новой сущностью, которая имело мало общего с прошлым каждого из них, первые парни на деревне, может, и ненавидимые критиками, но обожаемые фанами. Они, в свою очередь, предлагали лучшее, что сможет предложить рок-музыка в надвигающемся десятилетии. Конечно, никто пока не был полностью уверен, что именно это может быть. Никто, за исключением, возможно, Джимми Пейджа, который был убежден в потенциале группы с самой первой репетиции на Джерард-стрит, состоявшейся полгода назад, а в своей собственной судьбе задолго до этого. Все, что им теперь надо было сделать, как они сказали в Америке, — это продолжать упорствовать. Остальное будет легким делом, в этом он не сомневался.
Даже Роберт Плант, все еще такой нервозный и сомневающийся в своем положении в Zeppelin, начал чувствовать, как его судьба разворачивается перед ним на сцене. В 1973 году, расслабляясь у бассейна в отеле в Новом Орлеане, он рассказал Лизе Робинсон из журнала Creem: «Я осознал, что такое Zeppelin где-то ближе к концу нашего первого американского тура. Мы начали с концерта в Денвере, где даже не были указаны в афише, а к тому времени, когда добрались до Нью-Йорка, уже были вторыми перед Iron Butterfly, и они не хотели продолжать! И у меня внутри появился этот огонек, и я начал покачивать бедрами и понял, что это была фантастическая поездка. Я до сих пор даже по-настоящему не уверен, что я должен делать, но я делаю это».
Когда группа села в самолет, чтобы вернуться домой после этого первого американского тура, альбом Led Zeppelinзанимал 90 строчку в американской горячей сотне и поднимался все выше. В результате, хотя Планту, Бонэму и Джонсу не терпелось вернуться и рассказать все друзьям и семье, для Джимми Пейджа возвращение в холодную зимнюю Британию было разочаровывающим. Альбом теперь готовился к выходу в Британии, и был запланирован более организованный тур по всей стране, хотя площадки и оставались скромными. Однако этого было недостаточно, чтобы утолить все растущий аппетит лидера группы. Если уж на то пошло, он чувствовал, что они покинули Америку слишком рано, как раз когда им необходимо было ускориться. Несмотря на это, Грант заверил его, что они вернутся всего через несколько коротких недель и в этот раз будут хедлайнерами. Теперь было самое время использовать возбуждение от их прорыва в Америке как лучшее преимущество дома, — настаивал он. «Возвращение героев-победителей и вся эта ерунда», — рычал он, когда они вдвоем сидели в самолете по дороге домой, цедя шампанское.
Вместо героического возвращения, тем не менее, успех группы в Америке привел к еще большему количеству обвинений в надувательстве, хоть и в специфическом британском стиле. Они банально «продались» Америке, — бушевала музыкальная пресса, — прежде чем «отдать свой долг», упорно работая, чтобы обеспечить себе тылы проверенным временем способом. Ни The Beatles, ни The Stones, ни один другой отечественный артист, включая американца Джими Хендрикса, не покидал Британию, до тех пор пока не сделает себе имени. То, что Led Zeppelin прежде выбрали Америку, просто доказывало, что они были почти «искусственной» группой, организованной исключительно для коммерческого успеха: смертный грех даже сегодня, а в 1969-ом — практически преступление, наказуемое смертной казнью. Джимми едва мог поверить своим ушам. «Когда дело касалось критиков, казалось, что мы ничего не можем сделать правильно, — качал он головой. — В этих обстоятельствах, думаю, все мы просто отказались от идеи когда-нибудь угодить им». И снова вопрос был в том, насколько хорошо группа сможет взаимодействовать со сцены прямо с их зрителями. К счастью, они уже доказали, что в высшей степени пригодны для выполнения этой задачи.
Между 1 марта и 17 апреля они отыграли восемнадцать концертов в Британии. Также были несколько разовых шоу в Дании и Швеции. В то время им было что продвигать, хотя альбом — вышедший в том же месяце — снова страдал от главным образом равнодушных рецензий. Было одно важное исключение — рецензия в журнале Oz, написанная одним из его основателей Феликсом Деннисом, которая начиналась пророчески: «Крайне редко выпускается такая пластинка, которую сложно сразу же классифицировать или описать просто потому, что она столь очевидно является поворотной точкой рок-музыки, что только время способно окончательно поставить ее на свое место». В еще более гиперболическом стиле рецензия продолжалась предсказанием, что влияние альбома будет сродни влиянию других музыкальных вех, которыми стали альбомы Bringing It All Back HomeДилана, Younger Than YesterdayThe Byrds, Disraeli GearsCream, Are You Experienced?Хендрикса и даже Sgt. PepperThe Beatles. «Этот альбом Led Zeppelin похож на них», — заключалось в статье. Пейдж был доволен, но не чрезмерно. Даже он признавал, что альбом Led Zeppelin едва ли был в одной лиге с Sgt. Pepperи в музыкальном, и в культурном отношении. Однако Плант был в восторге. Он был жадным читателем Oz и его идейно схожих спутников вроде IT и Friends, а здесь наконец-то появилось какое-то взаимное признание, о котором он всегда мечтал. Это практически компенсировало освистание в Rolling Stone. (Почти, но не совсем. Эта рана никогда не заживет полностью.)
В отличие от Америки, аудитория росла медленно, а деньги оставались маленькими: иногда вплоть до 60 фунтов против шестидесяти процентов от общей выручки, часто они едва доходили до фиксированной ставки в 140 фунтов. В сравнении с относительно эффектными площадками, на которых группа только что имела огромный успех в Америке, площадки, на которых им пришлось играть дома, едва ли можно было назвать вдохновляющими: клуб Van Dike в Плимуте и The Wood Tavern в Хорнси были в любом отношении далеки от Fillmore East и West как небо и земля. Тем не менее, их уверенность возрастала. Мак Пул видел, как они выступали в клубе Farx — помещении за пабом Northcoat Arms в Саутхолле, в западном Лондоне, 30 марта. Сидя после концерта вместе с группой «за кружкой пива с губернатором», он вспоминает, как Планти рассказал, что он купил дом и ему нужно несколько новых ковров. «Я сказал: „Я бы не стал волноваться насчет ковров, Роб, думаю, ты снова переедешь“. Даже хотя я практически не слышал Джона и Планти, потому что Джимми и Джон Пол в тот вечер были такими громкими, что заглушали все, что-то было в этой группе, у них была эта невероятная атмосфера, и я просто знал, что эти ребята сделают потрясающее дело. Я сказал: „Не знаю почему, но я думаю, что с этим все вы в итоге поселитесь в особняках“. И Роб ответил: „Надеюсь, ты прав“».
Пул также вспоминает впечатляющую отделанную кленом ударную установку, на которой играл во время тех концертов Бонэм. Впоследствии Бонзо показал ему несколько пар особо толстых барабанных палочек, которые компания Ludwig изготовила специально для него, после того как стало известно, как часто у него ломаются палочки — порой дважды или трижды за вечер. Ударник Vanilla Fudge Кармайн Аппис, с которым Бонзо сблизился во время совместной работы Zeppelin с ними, лично позвонил Биллу Людвигу и посоветовал компании сделать юному барабанщику Zep такое же предложение профессионального сотрудничества, привилегиями которого уже наслаждался Аппис, включая изготовление на заказ большой ударной установки. Билл согласился, как только прослушал альбом. Установка включала в себя 26-дюймовые басовые барабаны — такие же, как те, на которых играл Аппис, — которые особенно возбуждали Бонэма, но вызывали ненависть Пейджа и Джонса. В отличие от Апписа, Бонзо использовал «технику правой ноги, в отличие от любого ударника, которого я когда-либо слышал, — говорить писатель Крис Уэлч, сам являющийся ударником и знатоком инструмента. — Он прекрасно обходился одним басовым барабаном для того, что у кого-нибудь вроде Кармайна — в своем роде прекрасного исполнителя, но не такого, как Бонэм, — требовало бы использования двух барабанов». Бывший роуди Led Zeppelin Глен Колсон вспоминал, как он в первый раз собирал установку, а Бонэм «жутко сердился из-за [этого]». В результате, как он сказал: «Джимми Пейдж не мог понять, что делает Бонзо. Было столько грохота, что он не мог сконцентрироваться — не мог держать ритм. И Джимми сказал мне больше никогда не устанавливать сдвоенные басовые барабаны. Они сводили всех с ума».