Первый и главнейший из них - это, конечно, Роджер Кривоног. Его монументальный труд "Евралия в прошлом и настоящем" в семнадцати томах громоздится на моем письменном столе. Я наткнулся на них (разумеется, в переносном смысле) совершенно случайно, возвращаясь в Лондон со стороны Нью-Барнета. Я имею в виду один маленький магазинчик около... забыл, как называется это место, но это третья по счету книжная лавка по левой стороне улицы. Именно этому труду я следовал в изложении основных линий и уже говорил о том, насколько высоко ценю сие произведение.
Во-вторых, существует некоторое количество легенд и баллад, поведанных мне моей тетушкой, одной из представительниц корнуэльских Малоносов. Она утверждает, что является прямым потомком Генри Малоноса, чей удачный выстрел и породил к жизни цепь событий, которые я пытаюсь изложить. Безусловно, мне не придет в голову подвергать сомнению слова дамы, к тому же она, действительно, всегда говорит о Генри Малоносе с той смесью гордости и фамильярности, с какой обычно говорят о знаменитых предках или родственниках. Во всем, что не касается Генри, ее слова заслуживают полного доверия, тем более что, в основных чертах, эти рассказы подтверждаются Роджером. Именно она описала графиню Бельвейн с необыкновенной яркостью и дала истинную оценку ее характера, отсутствующую в других источниках. Но ее отношение к Генри Малоносу просто нелепо. Дай ей волю, и он станет главным и единственным героем всей истории. Это вызывает у меня и у Роджера снисходительную усмешку: мы отдаем должное Генри за его блестящий выстрел, но и только.
И в-третьих, сама Бельвейн. Женщины, подобные ей, не умирают. Не далее как в прошлом году мне довелось встретить ее - или ее воплощение - в одном загородном имении в Шропшире. Не помню, каким именем она себя назвала, но это была она. Я узнал ее тотчас - время покатилось вспять, и вот мы уже в милой Евралии. "Остался к чаю и был совершенно очарователен..." Интересно, сказала бы она то же самое обо мне? Однако я, кажется, становлюсь сентиментальным почти как наш дорогой Роджер.
Проконсультировавшись с этими источниками, я вновь задаю себе вопрос: кто же такая была Виггз?
Роджер говорит о ней как об одной из приближенных принцессы. Мы знаем, что Гиацинте было семнадцать лет. В таком случае, Виггз должно быть столько же девушка на выданье - или, возможно, чуть старше. Почему бы и нет, спросите вы? Действительно - леди Виггз, фрейлина ее высочества, восемнадцати с небольшим, высокая и статная... Поскольку именно она разрушила коварные планы графини, пусть и будет ей под стать.
Да, конечно, но вы никогда бы так не подумали, если бы послушали мою тетушку. К тому же, если бы вам выпало счастье лицезреть Бельвейн, то вы сразу же поняли бы: ни одна взрослая женщина не могла ей противостоять.
Виггз была ребенком - я чувствую это всем сердцем. В легендах и балладах моей тетушки она предстает перед нами девочкой, как Алиса в сказочной стране. Что бы там ни писал Роджер, в моем рассказе она будет ребенком.
Между прочим, у Роджера концы с концами не сходятся. Например, он упоминает о том, что Виггз вытирает пыль с трона. Попробуйте-ка представить себе придворную даму, которой в прошлом феврале исполнилось восемнадцать, с тряпкой или метелкой в руках! Несколько раз он заставляет ее выполнять приказания графини - это тоже настораживает. Никогда фрейлина не стала бы повиноваться никому, кроме своей госпожи.
Итак, Виггз - девочка. Маленькая подруга Гиацинты, готовая на все для того, кто любит (или делает вид, что любит) ее покровительницу.
Король Евралии Веселунг отправился на войну. Он ехал во главе внушительного войска с заколдованным мечом на левом боку (плащ-невидимка был пока приторочен к седлу, чтобы отсутствие королевской тени не пугало боевого коня). Гиацинта провожала его у ворот замка. Пять раз он возвращался, чтобы дать ей последние наставления, а шестой - за мечом, но теперь он действительно уехал, и Гиацинта сидела на любимом месте на башне замка вместе с Виггз.
- Никогда не думала, что провожать отцов на войну - такое утомительное занятие, - сказала Гиацинта.
- Я очень надеюсь, что с ним ничего не случится. Послушай, Виггз - хотя об этом, я думаю, лучше не говорить вслух и хотя он только что уехал - но, наверное, это очень приятно - быть королевой, правда?
- Это должно быть просто чудесно! - ответила Виггз, глядя на принцессу широко открытыми глазами. - А вы теперь можете делать все, что хотите?
Гиацинта кивнула:
- Я всегда делала все, что мне хотелось, а теперь я могу это делать.
- А вы можете отрубить кому-нибудь голову?
- Запросто!
- По-моему, это очень противно - отрубать головы.
- И мне так кажется, - улыбнулась Гиацинта. - Поэтому давай пока не станем этого делать - пока не привыкнем как следует.
Виггз не сводила с принцессы восторженных глаз.
- Кто сильнее, - спросила она, - вы или фея?
- Я так и знала, что ты задашь какой-нибудь ужасный вопрос, - сказала Гиацинта, делая вид, что сердится. Потом она оглянулась по сторонам и шепнула Виггз на ухо: - Я!
- О-о! - воскликнула Виггз. - Неужели правда?!
- Конечно, правда. Ты слыхала когда-нибудь историю об отце и фее?
- О его величестве?
- Да, о его величестве короле Евралии. Это случилось однажды в лесу, вскоре после того, как он стал королем... А вы знаете эту историю? Думаю, нет. Это случилось вскоре после того, как Веселунг взошел на престол. Он так этим гордился, что повсюду расхаживал и повторял вслух: "Я король. Я король. Я король". А иногда: "Король - это я. Король - это я!" Однажды он гулял в лесу, и его случайно услышала фея. Она явилась ему и сказала:
- Значит, ты - король?
- Я король, - ответил Веселунг, - я король, я ко....
- А все-таки, - перебила его фея, - что такое, в сущности говоря, король?
Веселунг гордо заявил:
- Король - это очень могущественное существо!
- А если я превращу тебя в овечку? Что тогда?
Король на минуту задумался.