— Вы — его высочество, наследный принц Арабии Удо. Солома для вашего королевского высочества готова. Когда вашему высочеству будет угодно удалиться на отдых?
Пожалуй, это было слишком жестоко с ее стороны. Я не стал бы приписывать графине таких высказываний, но Роджер настаивает.
— Сейчас же, — ответил Удо и печально поскакал прочь. Это был самый достойный момент во всем его пребывании в Евралии.
По дороге он встретил Виггз и мрачно сказал ей:
— Виггз, если ты можешь хоть чем-нибудь досадить графине, я очень хотел бы, чтобы ты это сделала.
После чего он заперся у себя в комнате. В подробности его туалета нам, пожалуй, лучше не вдаваться.
Если бы я писал простую хронику тех давних событий, мне следовало рассказывать о них совсем по-другому: «Вот вам факты, господа. Такой-то и такой-то сделал то-то и то-то, и это уж ваше дело его судить». Признаюсь, это выше моих сил — я не могу оставаться беспристрастным свидетелем, я люблю всех моих героев и хочу, чтобы вы их тоже полюбили. Поэтому может показаться, что я кого-то «выгораживаю». Но, по крайней мере, один из персонажей нисколько не нуждается в моей защите. Относительно него двух мнений быть не может.
Конечно, я говорю о Виггз. Мы совершенно согласны с Гиацинтой: Виггз была лучшей девочкой в Евралии. Поэтому вы будете поражены (как был поражен я, притащив домой и прочитав семнадцатый том Роджера), что иногда Виггз могла быть такой же плохой, как любой из нас. Я имею в виду — по-настоящему плохо себя вести. Порвать передник или читать книги, с которых надо вытирать пыль, — это пустяки, это может случиться с кем угодно. Проступок Виггз был гораздо страшнее.
Представьте себе, она приняла бесчестное предложение принца Удо и три дня спустя, поставив под угрозу безопасность государства и на радость врагам короля, основательно потрудилась над постелью графини, тщательно и крепко связав крест-накрест нижние концы пододеяльника и простыни. Получилось поистине великолепное сооружение — сам Архимед не смог бы его усовершенствовать, а Ньютон просто кусал бы себе локти от зависти. Виггз потратила на это все утро, и результат (хотя его нельзя было наблюдать собственными глазами, что является серьезным недостатком подобного способа сводить счеты с врагами) превзошел все ожидания. Промучившись с полчаса, графиня провела ночь в садовом гамаке, сочиняя полную горечи «Оду к Меланхолии».
Конечно, на следующий день Виггз здорово влетело — о том, чего графиня не знала, она вполне могла догадаться. Рассерженная Виггз, настроившись быть плохой хоть целую неделю, решила, что теперь снова ее очередь. Что бы такого придумать?
Внезапно ее осенило вдохновение: она была по-настоящему плохой целый день накануне. Такой случай упускать нельзя — можно загадать плохое желание!
Она сняла с шеи кольцо, подняла его вверх и громко произнесла:
— Я хочу… я хочу, чтобы графиня Бельвейн, — она остановилась, выбирая какую-нибудь действительно серьезную месть, — я хочу, чтобы графиня Бельвейн навсегда разучилась писать стихи!
Виггз задержала дыхание, ожидая удара грома или еще какого-нибудь ужасающего свидетельства гибели графининой музы. Но вокруг царила необычайная тишина. И тут девочку охватило страшное чувство — ей казалось, что все на свете разом умерли, и, поняв, какой отвратительный поступок она совершила, Виггз добежала до своей комнаты, бросилась на кровать и горько зарыдала.
А теперь скажите мне, дамы и господа, могли бы вы раскаяться так скоро?
Час спустя Виггз пошла в сад графини посмотреть, что получилось. Кажется, она выбрала наиболее удачный момент, потому что Бельвейн была в зеленом.
Радость творчества заставила графиню начисто забыть о бессонной ночи и о том, кто был ее виновником, — таково уж наше ремесло. Она радостно приветствовала Виггз и, взяв ее за руку, повела между кустами роз.
— Я беседую со своими розами, — сказала она.
— Вот послушай:
Но нам не суждено ничего узнать о бабочке. Может быть, из-за Виггз мир понес неоценимую потерю, навсегда утратив гениальную строчку, посвященную чешуекрылым, потому что девочка прервала графиню, еле выговорив замирающим от волнения голосом:
— А когда вы это сочинили?