Посвящается моему дорогому и любимому человечку – Марии Лапиевой.
Машуня, в память о наших школьных годах!
ОСЕНЬ.
Евгения
- Ну, вот и конец, последняя, - мама глубоко выдыхает и облокачивается о стену. Я смотрю на нее, затем перевожу взгляд на нескончаемое количество коробок.
- Знаешь, мам, а ты оптимист.
Моя мама мне ободряюще улыбается и принимается тащить одну из коробок по полу, к себе в комнату.
Мой папа военный человек, и мы часто переезжали. Но в этом городе я провела больше всего времени, с шести лет и до пятнадцати, мы даже квартиру здесь получили. На два года папу перевели на Урал, и естественно мы с мамой, как жены декабриста последовали за ним. Ну, мама, как жена, а я дочь. Я очень тяжело переживала, что все, что мне дорого остается здесь. Мои друзья, школа, даже соседи. Это уже был мой мир. Но когда тебе пятнадцать, особо с твоим мнением не считаются.
Я смотрю на коробки с надписью "Женя", и думаю, какая мне понадобиться в первую очередь, как раздается звонок, заставляя меня вздрогнуть. Я, не задумываясь, открываю дверь, и тут же на меня происходит налет с удушающими объятьями.
- Боже! Аська! - успеваю сказать я.
- Я не вытерпела ждать до завтра, - произносит мой удушитель и целует меня раз сорок в обе щеки, заставляя смеяться.
- Ну-ну, так и без дочери остаться можно - говорит мама, которая выходит на шум.
- Я вам ее верну, только немного придушенной - обещает Ася, не размыкая рук - здравствуйте, теть Ир, как долетели?
Анастасия Ларива была моя подруга детства, одноклассница, товарищ, соратник, и можно даже сказать сестра. Единственный человек с кем моя связь никогда не прерывалась (спасибо социальным сетям), и единственная с кем никогда не прервется.
- В общем, - Ася, слегка понизив голос, наклоняется ко мне. Мы сидим уже на кухне. Мама нас оставила, после того, как провела с нами полчаса, расспрашивая Асю о совершенно неинтересных вещах - Мы с тобой в одном классе, это точно. И с нами отгадай, кто учится.
- Кто? - я слегка хмурю брови. А Ася показывает пальцем наверх. Я смотрю на свой потолок и только тогда понимаю.
- Нет, - говорю я - только не Смоленко. Скажи, что не он.
- Нет, не он.
Я выдыхаю с облегчением.
Егор Смоленко был моим соседом с пятого этажа и моей первой глупой, детской любовью. Когда мы только сюда переехали Смоленко первые кто проявили добрососедские отношения. Лидия и Виталий, мать и отец Егора, с моими родителями нашли общий язык, и я была вынуждена проводить время с двумя их сыновьями Юрой и Егором. Юра был нас старше на четыре года, и поэтому он быстро отпал от нашей компании. Зато Егор и я здорово сдружились, вместе лазали по деревьям, гоняли на велосипеде, ну, в общем, делали все, что положено делать детям. Даже в школе с появлением Аси, мы не переставали дружить, и мальчишки очень часто от него получали, если пытались нас обидеть.
Он был смуглый, темноволосый парень с задорными карими, почти черными глазами. И чем старше он становился, тем превращался в более мужественного парня. И чем он становился старше, тем мои мысли о нем, как о друге исчезали, зато появлялись другие. Да и как его можно было не полюбить? Открытый, веселый, душа компании, пожалуй, не было ни одного человека, кто бы его не знал, и кого не знал он. И мне даже казалось, что я ему тоже нравлюсь. Но дальше флирта у нас никогда не доходило, хотя Ася говорила, что находиться возле нас довольно жарко. В шутку, конечно.
В восьмом классе его отец ушел из семьи. И мои родители приостановили общение с его мамой. Были разные слухи о ней и ее изменнике - муже. Егор стал часто пропускать школу, стал огрызался с учителями, очень часто стал драться с одноклассниками, ну как драться, бить. И он оттолкнул меня. Поставил на расстояние вытянутой руки и ближе не подпускал. Помню, я пролила много слез, не понимая, почему он не позволяет быть с ним, когда ему плохо? Я так хотела помочь. И последнее, что меня отвернуло от него окончательно, это случайно подслушанный разговор. Он говорил с двумя парнями из нашего класса- Андреем Совушкиным и Валерой Разумовым. Они стояли под лестницей и курили, и я бы ушла, но остановиться меня заставила фраза Валеры: " А слабо Женьку на секс раскрутить?", " Почему слабо?" - хмыкнул тогда Егор, - " Она ловит каждое мое слово, влюблена как собачка, поманю, и будет моей. Просто боюсь упасть, удержаться не за что, плоская, как доска". И они загоготали, а я вместо того чтобы подняться в класс по биологии, сбежала в парк, где просидела до вечера и горько плакала, разочаровываясь в своей любви.