- Что ты мне загоняешь? – перебиваю его я.
- Не знаю, просто хочу сказать тебе, чтобы не было, если у тебя с ней по-настоящему, не отпускай ее…
- А если так лучше для нее?
- Ты не можешь знать все.
Я не отвечаю. И до самого центра мы не говорим. Я сам не знаю, что я сделаю, как я решу. Не нужно было мне приходить к ней. Ох, черт, все было так хорошо.
Реабилитационный центр представляет собой двухэтажное кирпичное здание, огороженное белым забором и окруженное небольшим парком с деревьями и скамейками.
В кабинете нас встречает мужчина с седыми усами и белом халате. Он невысокого роста, слегка располневшая фигура, но не толстый. У него очки с большим увеличением, и такие огромные, что он выходит смешным.
- Вениамин Викторович, - Юра пожимает руку врача, - это Егор.
- О, - врач задерживает на мне внимательный взгляд, - очень рад, познакомиться, юноша. Твоя мама очень много мне о тебе рассказывала…пф, - он фыркает в усы, роется в шкафу и достает папку, - ну-с, Юрий, вас я попрошу остаться здесь. Пойдем?
Я пожимаю плечами и плетусь следом за психологом. Мы заходим в другое крыло, поворачиваем налево. Вениамин Викторович по дороге очень часто здоровается с мед. персоналом. Мы подходим к двери, абсолютно такой же, какие здесь все двери. В кабинете огромный кожаный диван, и напротив кожаное кресло. И по всем стенам горшки с растениями и цветами.
- Присаживайся, - приглашает врач, указывая на диван. Сам размещается в кресло. Он некоторое время смотрит, как я оглядываю стены, - тебе здесь неуютно?
Я принимаю более расслабленную позу и кидаю на него взгляд.
- Вы собираетесь промывать мне мозги?
- А тебе это нужно?
- Бросьте, я сюда пришел не для этого.
- А для чего?
- Хрен его знает, вы должны знать.
- Ради мамы? – Вениамин Викторович начинает перебирать бумаги в своей папке. Я пожимаю плечами, - а что ты чувствуешь к своей маме?
- Вы серьезно? – усмехаюсь я.
- Все что говориться в этом кабинете, здесь и остается, - проговаривает доктор.
- Слушайте, я сюда пришел не болтать о себе. Вы либо говорите, что хотите от меня, либо я валю.
- Пффф, - врач снова фыркает себе в усы, опустив глаза в бумаги, - хорошо. Мы поговорим о твоей маме. Твоя мама застряла. Ей нужна помощь. Ее травма глубоко эмоциональна, она просто не может с ней справится и ищет утешение в алкоголе. Ей нужно прощение. А конкретно, юноша, твое прощение.
- Что за херня?
- Ну-с, - доктор отводит губы в сторону, затем переводит взгляд на наручные часы, в этот момент дверь открывается и заходит мама. Она поправилась. Ее взгляд осмысленный, но какой-то затравленный. Но она выглядит значительно лучше. Я и не мог предположить, что где-то глубоко внутри, мое сердце радостно забьется.
- Здравствуй, Лидочка, - весело проговаривает Вениамин Викторович, мама здоровается, садится рядом со мной и поворачивается ко мне.
- Привет, Егор, - она прикусывает губу, - я так рада тебя видеть сынок.
- Ага, - отвечаю я, внимательно разглядывая ее лицо.
- А теперь, Лидия, я хочу, чтобы у нас с тобой состоялся разговор, будто бы твоего сына здесь нет. Ты готова?
Мама отворачивается от меня, смотрит на доктора и после секундного колебания кивает.
- И так Лидия, скажи, что ты не хочешь вспоминать.
- Тот день, когда мой муж ушел от меня. Мой второй муж.
- А чтобы ты хотела вычеркнуть из этого дня?
- Я бы хотела, - мама опускает глаза на свои руки, - я бы хотела, чтобы мой сын пришел чуть позже и нечего не услышал.
- Почему?
- Возможно…возможно тогда бы он меня не оттолкнул и не возненавидел…
- Он вас оттолкнул? Как это произошло?
- Он …- мама переводит дыхание, - он узнал, что я изменила его отцу. Он посмотрел на меня с таким презрением, и потом… я постоянно ловила его взгляд полный презрения...он больше ни разу не подошел ко мне, и каждый раз при моей попытке, попытаться ему объяснить, он не подпускал меня к себе. А это просто невыносимо, когда твой ребенок… - она замолкает, и слезы одна за другой стекают по ее щекам. Мое сердце сжимается, но я держу себя в руках.
- Как можно это объяснить? – не выдерживаю я.
- А, Егор, - словно впервые меня видит Вениамин Викторович, затем наклоняет голову, - ответь мне на вопрос, твоя мама человек?
- Что за хреновый вопрос?
- Ну-с, все же я попрошу тебя на него ответить.
- Конечно.
- А скажи, сколько человеку в жизни можно ошибаться?