ПРОЕКТ СТИМФАЛИЙСКИЕ ПТИЦЫ
Необходим человек с отключенным опорно-двигательным аппаратом, из-за отключения его мозгом в период стрессовой ситуации. Препарат вводят ему внутривенно, и при наличии желания со стороны пациента, его опорно-двигательный аппарат вновь начинает функционировать. В дальнейшем у пациентов проявлялись невероятные успехи практически во всех сферах деятельности. В боевых искусствах, рисовании, умении владеть оружием. Они быстрее обучаются, у них улучшенная реакция, повышенная концентрация внимания, восприятие обострено. Им предложены условия, на основе которых они выполнят одну или несколько операций, а затем уходят на пенсию досрочно. Они на уровень выше нас. Они люди нового поколения. Они лучше, чем другие. В настоящее время проект открыт.
Далее следовали имена тех, кто принимал участие в проекте, там Эринхард увидел и себя. Дальше читать он не стал, там были имена организаторов, он и так знал, что Хог там значился. После того, как он прочёл, у него прямо на душе отлегло, теперь он знает правду, а не ту лапшу, что ему пытался повесить на уши тот качок, которого наверняка прислал тот безумный куратор, который контролирует вампиров. Поэтому, Эринхард решил вернуть всё на свои места, в том числе пропуск и папку, и отправиться по своим делам. Например, позвонить Наташе, и сказать ей, как ему тут, а еще про то, что скоро его отправят на войну. Хотя, нет, про войну говорить нельзя, это же конфиденциальная информация.
РАЗГОВОР
– Алло, – ответил приятный, женский голос.
– Алло, привет, Нат, включи пожалуйста камеру, и хотя Саня звонил мне неделю назад, я хочу увидеть тебя – протораторил он, словно на одном дыхании.
– Привет – и Эринхард прямо почувствовал, как она ему улыбается, – извини, камера не работает, я телефон на асфальт уронила. И тут он понял, что в нём проснулась интуиция следователя, и что причина совсем в другом.
– Нат, если тебя кто-то ударил или обидел, ты можешь мне сказать, я ему верну, когда приеду! – по прежнему буйно и весело ответил он. И тут он услышал, что она заплакала.
– Да, я шла домой – начала она всё ещё пытаясь подавить рыдания, – держала в руках телефон, хотела тебе позвонить, и тут, ко мне из кустов вышел мужчина, он сказал… Сказал, что б я отдала ему все деньги из сумки, иначе мне конец. Но я ответила, что вызову полицию, а он меня ударил и забрал сумку, повезло, что я забыла карточку со всеми деньгами дома… Потом я увидела, что телефон он не взял, он ударился камерой, но перед этим я его случайно сфотографировала, рука соскользнула. В полиции сказали, что в базе его нет, да и фото размыто, хотя оно не размыто совсем. Рин, я уже начала привыкать, что когда мужа нет дома, а его зарплата есть, это хорошо, а оказалось нет… Ты бы знал какой у меня сейчас глаз, я ведь почти им не вижу ничего, но врачи сказали, что это пройдёт – и до него снова донёсся плач. От этого всё веселье у Эринхарда сразу куда-то делось, но он сопли, почти никогда не распускал, разве что ради разнообразия, по пустякам. И тут он не увял, ему удалось её очень быстро развеселить и заставить поверить, что жизнь прекрасна.
Ну ты не беспокойся, – Серьёзно сказал он. Покажешь фотку мне, когда я приеду, я пущу её по друзьям, и найдём мистера неизвестность, а потом я ему лично оставлю точно такой же финик на роже, вот и всё, я бы не был в этом так уверен, но теперь… Теперь, когда в крови эта дрянь можно практически всё. А, кстати, что там с зарплатой, я просто даже не знаю, сколько мне платят. И тут плач смешался со смехом, а потом и вовсе на него перешёл.
– Ты там на каком-то важном задании как мне сказали, и даже не знаешь, сколько тебе платят, – рассмеялась она в трубку, вытирая слёзы. Ну для начала скажу, что я погасила все кредиты.
– Правда?! – Эринхард подкинул телефон, сделал сальто, поймал, и изрёк из своих уст такое выражении, которое окончательно привело Наташу в чувство, а именно – А это значит прощайте бессонные ночи, прощайте эсэмэски от прожорливых банков, прощайте голодные дни в блокадном Ленинграде и прощайте, наконец, наши бесконечные расчёты бюджета.