В результате ее стараний на столе появились две чашки капуччино с безупречной пенкой, от которых исходил сильный, пряный аромат. Пока Джошуа расставлял приборы, Лиз сварила еще и эспрессо.
Джошуа зажег свечу и погасил верхнее освещение, так что комнату залило мягкое золотистое свечение. Затем он выдвинул для Лиз стул, и она села, предварительно окинув взглядом комнату.
– Знаешь, для логова волка здесь ужасно романтично.
Он нежно и чувственно улыбнулся ей.
– Ты открыла во мне качества, о которых я раньше и не подозревал.
Джошуа, конечно, не подозревал и о своей способности любить, но Лиз все же надеялась пробудить в нем это чувство, потому что знала, что не выдержит, если им придется расстаться.
Окна столовой выходили на заснеженный лес, и, пока они ужинали, взгляд Лиз то и дело возвращался к прекрасному пейзажу.
– Потрясающее место.
Джошуа кивнул и с расслабленным видом откинулся на спинку стула.
– Именно в таком месте я всегда мечтал провести остаток дней.
– Твоя семья не возражает против того, чтобы ты жил так далеко?
Он пожал плечами.
– Массачусетс не так уж далеко отсюда.
– Ничего себе недалеко! Ты живешь практически на вершине горы!
Джошуа положил руку на спинку ее стула и потрепал Лиз за плечи.
– Они не возражают.
Лиз без всякого стеснения придвинула свой стул ближе и прижалась к Джошуа, опустив голову ему на плечо.
– Даже Мира? – У Лиз не было матери, но она часто слышала, как дети, в том числе и взрослые, часто жаловались на то, что матери чересчур их опекают.
– Она понимает. Я ушел в армию еще подростком и с тех пор бывал дома только наездами. Я люблю уединение больше, чем общество родственников.
– Они навещают тебя тут?
Джошуа замолчал и задумчиво отпил кофе.
– Я пока еще не приглашал их.
Несмотря на его склонность к одиночеству, такому поведению Лиз удивилась.
– Почему? У вас вроде такая сплоченная семья! Ты не хочешь никого видеть?
– Когда-нибудь я их приглашу.
– Я могу тебя понять: здесь так уединенно. Ты не хочешь все портить.
– На моем месте так считало бы большинство людей.
– Кстати, я бы тоже. Здесь даже лучше, чем на ранчо, если хочешь спокойно поработать в одиночестве. – Произнеся эти слова, Лиз запоздало поняла, что они прозвучали весьма неоднозначно: она словно напрашивалась приглашение пожить вместе с Джошуа или хотя бы остаться в его доме на долгий срок. Смутившись, она не знала, как выйти из неловкой ситуации.
– В таком месте ты смогла бы проделать большую работу, – беспечно проговорил Джошуа, не почувствовав в словах Лиз никакой угрозы.
– В твоем присутствии? – Лиз рассмеялась. – Сомневаюсь, что я сумела бы сосредоточиться. Ты сильно отвлекаешь меня, сильнее, чем весь огромный город Сиэтл.
Джошуа опустил голову и прошептал ей на ухо:
– Правда?
– Да.
Не то слово.
– И каким же образом? – чувственным голосом осведомился Джошуа.
Вместо ответа Лиз повернулась и поцеловала его.
Когда они наконец разомкнули объятия, оба задыхались, но выражение лица Джошуа оставалось непроницаемым.
Лиз встала и принялась убирать со стола.
– Не хочешь прогуляться по снежку? – спросила она у Джошуа. Поблизости не было Немезиды – был только лес с хрустящими тропинками, заснеженными деревьями, сбросившими на зиму листья, и звездное небо, под которым Лиз не терпелось оказаться. Возможность подышать свежим воздухом, побродить между деревьями в тишине, нарушаемой только ветром и редкими голосами диких животных, представляла для нее большой соблазн. – Пожалуйста!
Собрав оставшуюся посуду, Джошуа положил все в раковину.
– Там десять градусов мороза.
Когда Лиз обернулась, у нее перехватило дыхание: как же он красив! Ее одинокий волк.
– Только не говори, что ты у нас тепличное растение и боишься выходить на улицу зимой.
Джошуа посмотрел на Лиз так, словно она сошла с ума.
– Просто у тебя нет подходящей одежды.
– Так одолжи мне свою.
Джошуа улыбнулся:
– Ты утонешь в моих вещах.
– Ничего страшного.
На том и порешили. Джошуа заставил Лиз надеть термальную рубашку поверх ее толстовки, а на пальто еще и огромную куртку.
– Я похожа на снежного человека, – засмеялась Лиз, когда Джошуа вывел ее из дома на двор, покрытый хрустящим снегом.
– Ты похожа на упрямую женщину, которая вознамерилась идти гулять в мороз, когда все нормальные люди готовятся лечь в постель.
Лиз изогнула бровь, но быстро сообразила, что Джошуа вряд ли это заметил, поскольку все ее лицо скрывала куртка.
– Думать о постели в девять часов вечера могут лишь ковбои, только что возвратившиеся из прерии, и мужчины, у которых либидо больше, чем волны на Рио-Гранде во время дождя.
– Только не надо строить из себя невинность, мисс Бартон. Кто набросился на меня сегодня, хотя я считал, что это плохая идея?
– От этого мне не стало хуже.
– Зато я чуть не умер.
– Не хочешь снова побродить по краю пропасти?
Ответом ей послужил низкий стон. Лиз улыбнулась, втайне довольная собой.
Она искренне наслаждалась каждой секундой, проведенной в лесу, несмотря на то, что нос ее покраснел от мороза, а легкие, казалось, замерзли от холодного воздуха. Ощущение свободы, которое давало открытое пространство, и отсутствие любопытных соседей оказывали благотворное воздействие на нервную систему Лиз.
На обратном пути Джошуа вынужден был перекинуть ее через плечо. У него просто не оказалось иного выбора после того, как он в третий раз предложил вернуться домой, а она в ответ попросила пройтись по еще одной маленькой тропинке.
Лиз смеялась и колотила его руками по спине:
– Я только хотела посмотреть, куда ведут кроличьи следы.
Джошуа похлопал ее по ягодицам, которые представляли для него куда больший интерес, чем кроличьи следы.
– Если бы я тебя послушался, мы бы проделали весь путь обратно до взлетно-посадочной полосы.
– Правда? А мне показалось, что на снегомобиле мы ехали довольно долго.
– Это прямая тропинка, но слишком узкая для снегомобиля.
– А-а. Давай завтра прогуляемся туда?
Джошуа покачал головой: эта женщина – настоящее дитя природы с головы до пят.
– Посмотрим.
– Ты говоришь совсем как чей-то сварливый дедушка.
Он сжал ее ягодицы рукой.
– Я не чувствую себя дедом.
Взвизгнув, Лиз стала извиваться, чтобы высвободиться из рук Джошуа.
– Прекрати.
Удерживая Лиз за колени, Джошуа просунул свободную руку у нее между ног и пощекотал внутреннюю поверхность бедер.
Лиз со стоном засмеялась и осыпала спину Джошуа градом ударов.
– Прекрати сейчас же!
– Не могу. Мне нравится тебя трогать.
– Ты меня щекочешь!
– Разве? – нараспев проговорил он, имитируя ее техасский акцент.
Что бы она ни хотела ответить, ее слова потонули в низком стоне, который она издала, стоило уверенным пальцам Джошуа погладить ее между ног.
Наконец он осторожно спустил ее на землю и прижал к себе. Лиз в самом деле была похожа на снеговика в своей огромной куртке. Потершись носом о меховую оторочку капюшона, Джошуа нашел ее губы и поцеловал. Черт возьми, его чувства в этот момент скорее можно было охарактеризовать как нежность, чем как желание.
Когда они вернулись в спальню, Джошуа долго и с наслаждением раздевал Лиз, а потом занялся с ней любовью так нежно и неторопливо, как ему всегда хотелось. На этот раз Лиз не сходила с ума, а только дрожала от невыразимого желания. Оба хранили молчание. Джошуа целовал и ласкал ее, дрожа от возбуждения, которое Лиз усиливала своими ласками, и тишина комнаты, казалось, вторила невысказанным словам любви. Но когда Джошуа потянулся за презервативом, Лиз отрицательно покачала головой.
– Только не сейчас, пожалуйста. Я хочу почувствовать всего тебя.
От одной только мысли о том, что между ними не будет никаких барьеров, Джошуа ощутил боль в паху.