— Похоже, теперь его ненависть перешла на меня. Он винит во всем меня. — Значит, поэтому он вышвырнул меня из офиса? Выбросил из своей жизни, как ненужный хлам?
— Ты ни в чем не виновата, Ари. Никогда не смей даже думать, что ты хоть как-то причастна к этой аварии. Тебе досталось не меньше Ричарда. Да, я безгранично сочувствую ему, но та же ситуация произошла и в твоей жизни. Да, я до сих пор виню твоего отца в том, что из-за него я потеряла дочь, а ты осталась сиротой. Мне трудно его простить, но в глубине души я знаю, что должна это сделать.
— Бабушка…
— После их гибели, мне пришлось продать вашу квартиру в Чикаго, чтобы расплатиться с долгами твоего отца, а их было немало. Огромные суммы, которые он успел проиграть каким-то бандитам. Это было чудовищное время. Прости, что не рассказала тебе все раньше. Я просто хотела отгородить тебя от этого. Тебе и так досталось, а тут еще и эта авария. Все-таки, как коварна бывает судьба. Я хотела держать тебя, как можно дальше от Чикаго, но тебя все равно туда тянуло. А потом ты встретила человека, с которым вы связаны с самого детства.
— Наши дороги разошлись. Навсегда.
— Ты, должно быть, злишься на меня.
— Я… — всхлипываю, прижимая ее ладонь к губам, — я ни в чем тебя не виню. Наоборот, я благодарна тебе за то, что рассказала мне обо всем. Теперь, между нами нет никаких секретов. Теперь, все будет по-другому.
— Ты так похожа на свою маму, Ари, — говорит бабушка, улыбаясь. Она смотрит на меня с такой теплотой, что я ощущаю, как ее любовь наполняет мое опустевшее сердце. — Мишель бы гордилась тобой. Она так тебя любила. Готова была провести с тобой каждую минуту, только бы увидеть, как ты открываешь для себя этот мир. Ты и твой…отец были для нее всем. Целым миром, который она так оберегала. Я всегда это видела — в каждом взгляде, улыбке, слове, и мне ужасно жаль, что она так и не успела показать тебе всю свою любовь, которую хранило ее сердце.
— Это делала ты, — отвечаю ей, стараясь улыбнуться. — Ты давала мне эту любовь, заботилась обо мне. Ты всегда давала мне гораздо больше, чем я могла тебе дать взамен. Прости, что иногда я была не самой лучшей внучкой, но я очень тебя люблю.
— Спасибо тебе, солнышко. — По ее щеке скатывается маленькая слезинка. — Теперь, моя душа спокойна.
Она снова морщится, положив ладонь на грудь. Там, где бьется ее сердце.
— Тебе опять плохо? Позвать врача?
— Нет, — едва слышно просит она меня. — Просто побудь со мной. Сядь поближе.
Она тяжело вздыхает, прикрывая глаза. Ей больно.
— Бабуля, тебе нужен врач. Я сейчас позову. — Собираюсь встать, но она тянет ко мне руку, чтобы я этого не делала. — Бабушка, я…
— Мне больше не нужны врачи. Они уже сделали все, что было в их силах.
— Нет. Ты не должна так говорить, — испуганно говорю я ей. — Они помогут тебе. Мы сделаем операцию, и…
Один из приборов начинает пикать быстрее, а я в панике оглядываю комнату.
— Я люблю тебя, — шепчет бабушка, не отпуская моей руки. — Ты со всем справишься.
— Не говори так. Нет…
— Я буду оберегать тебя, Ари. — Писк становится назойливо быстрым. Судорожно нажимаю на кнопку вызова врача. Господи, помоги мне!
— Нет! Бабушка, нет!
— У тебя все будет хорошо. Теперь, я это знаю…
Она закрывает глаза, но ее голос все равно продолжает звучать в голове. Кажется, он проникает в самое сердце, настолько глубоко, что мне становится невыносимо больно.
Я не сразу ощущаю, как глаза вновь наполнились слезами, как задрожали руки. Как в душе внезапно образовалась огромная дыра.
— Ты не можешь меня оставить, — в отчаянии шепчу я, все еще с трудом веря, что это действительно происходит со мной.
Я все еще держу ее за руку, все еще чувствую тепло.
— Ты не можешь, — мой голос срывается. С трудом пытаюсь сдерживать всхлипы. — У меня больше никого нет. Слышишь? У меня совсем никого не осталось!
Она молчит. Больше не отвечает.
— Открой глаза! Вернись! Прошу тебя! — Прикладываю голову к ее груди, пытаясь услышать, как бьется ее сердце. — Нет, нет…нет!
В кабинет забегают врачи, но я все еще не осознаю, что происходит. Меня охватила жуткая паника. Они пытаются отвести меня в сторону, но я не могу пошевелиться. Все тело онемело от боли.
Какая-то медсестра выводит меня из палаты. Она что-то спрашивает, но я не слышу ее.
Скатываюсь вниз по стене, обхватываю голову руками. Меня всю трясет. Хочу, чтобы все вокруг меня исчезли. Хочу закрыться в своем собственном мире. Не хочу никого слышать и видеть.
Где-то вдали слышится голос тети Шэрил, которая так отчаянно пытается до меня достучаться. Она обнимает меня, так крепко, словно боится, что я куда-то убегу. Я снова чувствую себя маленькой девочкой, у которой отняли самое дорогое. Это произошло снова, и я не готова отпустить самого важного человека в моей жизни. Я не готова остаться совсем одна. Но я уже одна. У меня больше никого не осталось.
— Ее больше нет, тетя Шэрил, — вылетает из моих уст. — Она ушла.
— Тише, милая, — отвечает она, всхлипывая. — Тише… Она очень тебя любила, но просто ее время пришло…
— Нет!
— Иногда мы должны найти в себе силы отпустить дорогих нам людей, Ари. Это больно, почти невозможно, но ты должна это сделать. Как бы тяжело тебе не было. Твоя бабушка всегда будет оберегать тебя. Присматривать за тобой. Она всегда будет здесь, — говорит она, приложив мою ладонь к груди. — Помни об этом. Всегда.
***
Дождливый и такой мрачный Молин сейчас так сильно напоминает состояние собственной души. То разбитое состояние, в котором я нахожусь уже второй день, становится только хуже. Дом опустел. Теперь, мне здесь так одиноко. Из кухни больше не доносится прекрасный аромат еды, а в комнате бабушки больше не играет ее любимое радио. Все стало серым и таким чужим.
— Ари, мне нужно сходить домой. Я вернусь через пару часов, — говорит мне тетя Шэрил. После больницы она не оставляет меня одну. Не знаю, чего бы хотела я сама. Одиночество пугает меня, но с другой стороны, покой и тишина — то, что сейчас просто необходимо.
— Конечно. Спасибо за вашу помощь. Я вам очень благодарна.
— Ну, что ты, — она с сожалением смотрит на меня, как будто я напоминаю раненого котенка. — Двери моего дома для тебя всегда открыты. Я всегда тебе помогу. Ты же мне не чужая.
Оказавшись в ее крепких объятьях, не сдерживаюсь, и снова начинаю плакать. Трудно сказать, сколько слез я выплакала за два дня. Я думала, уже ничего не осталось.
— Спасибо, тетя Шэрил. Отдыхайте. Вы устали. Я все равно хотела разобрать вещи. Нужно себя чем-то занять, иначе я сойду с ума здесь.
— Бедная девочка, — вздыхает женщина. — Если тебе будет нужна моя помощь…
— Я вам позвоню. Еще раз спасибо.
Закрыв дверь, не спеша прохожу по опустевшему дому, вспоминая каждый момент, который связан с этим местом.
Поднимаюсь на второй этаж и прохожу в кабинет своего дедушки. Проходя мимо книжных полок, провожу пальцами по ряду книг, вспоминая, как бабушка заставляла меня читать их. Сев за стол, первым делом разглядываю несколько рамок с фотографиями, на которых запечатлена вся наша семья. Вот мама, папа и я.