– Нет, правда, – окликнула я его, опуская стекло. – Спасибо тебе огромное. Дай знать, если вдруг я могу тоже что-нибудь для тебя сделать.
Фрэнк остановился в нерешительности.
– Слушай, а ведь есть такое. Ты не могла бы научить меня бегать?
Это было настолько неожиданно, что я просто не знала, как реагировать. Вероятно, это было написано у меня на лице, потому что Фрэнк быстро продолжил:
– Конечно, я умею бегать, все люди это умеют. Просто я хочу научиться делать это профессионально. Ты ведь участвуешь в марафонах по пересеченной местности, так?
Я кивнула, удивленная тем, что Фрэнк знает о моей спортивной деятельности в школе, что он вообще что-то обо мне знает. К тому же начиная с весны я то и дело пропускала тренировки и собрания и не была уверена, что меня не выгонят из школьной команды в следующем году. Но вот об этом-то Фрэнку точно было необязательно знать. Поэтому я решила, что просьба Фрэнка – чисто формальная. Он спросил только для того, чтобы я не чувствовала себя обязанной, и никакого практического продолжения она иметь не будет. В следующий раз мы встретимся 1 сентября, не раньше, и Фрэнка нам представят как старосту выпускного класса…
– Конечно, – сказала я, – обращайся. В любое время.
– Отлично! – он улыбнулся мне на прощание, сел за руль, включил поворотник, хотя дорога была совершенно пуста, и тронулся с места. Я смотрела вслед пикапу, пока свет задних фар не растаял вдали, и наконец поехала домой, радуясь, что эта долгая нервная ночь наконец кончилась.
Открыв дверь как можно более осторожно, стараясь, чтобы засов не щелкнул слишком громко, я переступила порог. Было уже полвторого ночи. Я помедлила секунду, ожидая, что сейчас загорится свет и послышатся шаги сердитых родителей, ждущих объяснений, где я была. Но весь дом спал, тишину нарушало только тиканье напольных часов – они достались нам вместе с домом, слишком тяжелые, чтобы их переносить в другое место. Я облегченно выдохнула, и тут что-то коснулось моих ног.
Я замерла на месте от испуга, сердце бешено забилось. Но это был всего-навсего кот.
– Брысь, – прошептала я, он отошел, уселся на пороге – как нарочно у меня на пути – и принялся умываться лапой. Кот появился у нас на второй год жизни в Стэнвиче: просто как-то вечером мы обнаружили его под дверью, жалобно мяукающего и тощего. Я пришла в восторг от мысли, что у нас наконец-то появится домашнее животное, ведь до сих пор мы никого не заводили из-за вечных переездов. Мы купили коту ошейник, поставили миски для воды и корма… Но он так и не стал по-настоящему домашним. Кот приходил и снова исчезал, когда ему было угодно, предпочитал жить в гараже, а в дом просился, только когда спать на улице становилось слишком холодно. И всякий раз, когда мы начинали думать, что он пропал и больше не вернется, голодный кот с недовольным видом объявлялся с утра на кухне, словно он никогда никуда не уходил. Папа дал ему кличку Годо, и за несколько лет мы успели привыкнуть к тому, что он гуляет сам по себе.
– Ну же, пшел, – я осторожно оттолкнула его ногой с дороги. Я была в шлепанцах, а Годо нередко пускал в ход когти, когда обижался или злился. Была уже ночь, я устала после долгого дня, и последнее, чего мне сейчас хотелось бы, – это сражаться с упрямым котом. Скорее подняться в свою комнату, вычеркнуть из списка пункт номер 12 и упасть в постель… Но тут-то меня и осенило. Разве я имею право вычеркнуть его? Ведь я за весь вечер не сорвала ни единого яблока! А вдруг Слоан понимает свои указания буквально? Поэтому, прежде чем я успела себя убедить, что это полная глупость, снова скользнула за дверь, крайне удивив этим кота, и вышла в ночь.
Когда я вернулась к Фруктовому саду, последние припаркованные у дороги машины исчезли. Сад был пуст, все, что выдавало недавнюю вечеринку, – это несколько пластиковых стаканчиков, забытых на столах или втоптанных в землю. Теперь, когда я была совсем одна, это место не казалось мне опасным полем битвы: я смело и спокойно шла по той же поляне, по которой недавно кралась, как воришка, оглядываясь по сторонам. Глаза быстро привыкли к темноте, луна вышла из-за облаков и светила ярко, так что деревья отбрасывали тени. У одной из яблонь стояла более-менее целая лестница. Я решила, что ничего лучшего не найду, потому что лестница уж точно прошла испытание нетрезвыми молодыми людьми, которые куда тяжелее меня. Все ступеньки были целы, кроме нижней, и я осторожно вскарабкалась наверх. Лестница меня выдержала, и я почувствовала огромное облегчение, когда добралась наконец до самого верха. Отсюда открывался вид на пустую парковку, где одиноко стояла моя машина, на бесчисленные темные тропинки и на дорогу, ведущую в город.