Взгляд подруги туманится. Она отворачивается, приподнимает ладони, чтобы смахнуть с ресниц прикатившие слезы, и вдруг превращается в дымку. Я хочу закричать: нет, нет! Только не сейчас! Я нужна ей, я должна помочь, успокоить! Но для темноты не важны мои просьбы. Мрак проглатывает меня целиком, и уже через долю секунды я оказываюсь в кромешной тьме без запаха хлорки, без толпы подростков и без Марины.
III
Я резко открываю глаза в каком-то широком, светлом помещении и не могу устоять на ногах. Будто пьяная! Качусь в неизвестном направлении с огромной скоростью. Верещу ругательства, думаю: я сбрендила, как вдруг налетаю на ледяное, твердое препятствие и грубо отпружиниваю назад.
- Черт, - лежу на холодном асфальте. Морщусь, приподнимаю ладони и внезапно замечаю на них небольшие, талые снежинки. Лед? Оглядываюсь и растеряно выдыхаю: матерь божья, да, я на катке. Что ж, хорошо, конечно, что не посреди рельсов. И все равно: как я здесь, блин, оказалась? А, господи! Это сводит меня с ума! Я прилично ударилась локтями, но мне так плевать, что аж реально тянет плюнуть на этот чертов, треклятый каток!
- Мия?
Резко оборачиваюсь и вскидываю брови.
- Адам? Или Адам? Прости, я…, - неуклюже поднимаюсь и смеюсь, - как правильно?
- Ой, да, забей. Зови, как хочешь. У предков фантазия бурная. Они, наверняка, думали о первом человеке, сотворенным Богом. Но мне все равно.
- Серьезно?
- Абсолютно.
Адам стоит передо мной в очередном смешном свитере, только на этот раз на нем не вышит никакой Санта-Клаус. Зато вышит олень с широченными, витиеватыми рогами и безумными зрачками, как у нарика. Не могу сдержать улыбки. Парень, наверно, замечает искорки в моих глазах, потому что смущенно заводит за шею руки и тянет:
- Да, у моих родителей много странностей и помимо любви к Библии.
- Это точно. - Неожиданно вспоминаю о том, что со мной творится, и растерянно осматриваюсь: с кем же я пришла? Что здесь делаю? Не могла же я одна забрести так далеко от дома, да еще и прихватить с собой коньки! - Знаешь, я…, я рада была тебя увидеть, но мне, наверно, надо бежать.
- Уже? – Адам выглядит расстроенным. – Да, брось.
- Мне, правда, нужно.
- Что-то случилось?
Ох, как бы мне хотелось рассказать тебе обо всем, что со мной творится! Рассказать про амнезию, про видения, про прыжки во времени. Про все! Но ты сочтешь меня сумасшедшей, а я, ой, как этого не хочу. Смотрю в голубые глаза парня и неосознанно замираю. Внутри все съеживается и становится так дико жарко, что даже мороз, исходящий от катка, не спасает положение. Странные чувства. Поджимаю губы и глухо шепчу:
- Все в порядке.
- Уверена? У тебя вид безумный.
- Правда?
- Правда, - Адам берет меня под локоть и тащит за собой. Мы катимся медленно, катимся рядом. Вокруг носятся люди, но мы никуда не спешим. У меня внутри неожиданно образуется противоречивое чувство: с одной стороны, я безумно рада тягучему ритму, тому, как лениво мы переставляем ноги, скользим вперед, молчим, спокойно дышим, слушаем новогоднюю музыку. Но с другой…, как же я боюсь того, что сейчас все прекратится, все исчезнет! И от того, мне хочется нестись быстрее ветра, тараторить, будто я сумасшедшая, выложить Адаму все свои проблемы, все свои страхи, все свои надежды! И ничего не упустить, ведь кто знает – сколько у нас времени? Сколько у меня минут?
- Давно пришла?
Обычный вопрос, но меня он приводит в ужас. Я растерянно моргаю и говорю первое, что приходит в голову:
- Не знаю.
- Это как так?
- А вот так. Адам, или Адам, черт, - нервно смеюсь, вижу, как парень внимательно изучает мое лицо и кивает. – Я должна разобраться с кое-чем. Прямо сейчас.
- У тебя какие-то проблемы?
- Огромные проблемы. - Мы останавливаемся. Понятия не имею, с какой стати этот человек так заинтересованно разглядывает мои глаза, что пытается в них найти, что от меня хочет? И, Боже, я не знаю почему, но все мое тело вдруг вспыхивает, и создается впечатление, будто знакомы мы с этим парнем далеко ни один день, а уже целую вечность. Как же это возможно? – Я должна идти.
- Слушай, ясное дело, доверять мне наивно, но…, - он смущенно чешет шею, - но ты можешь. В смысле, я, действительно, постараюсь помочь.
- Знаю, - хотя, скорее не знаю, а чувствую.
- Так что? Выкладывай.
- Это личное. Не могу. – Пожимаю плечами и вновь испуганно осматриваюсь. Почему-то в груди растет колючий приступ паники: что я буду делать? Кого буду искать? Я уйду с катка и куда направлюсь? Что предприму? Я ведь даже не помню улиц, толком не знаю свой адрес, понятия не имею, где мой телефон, не смогу назвать ни номер папы, ни номер Марины, ничего! Неожиданно поддаюсь чувствам, закрываю глаза и судорожно выдыхаю: думай, думай! Как быть? Должен же быть выход!
- Эй?
- Мне надо бежать.
Срываюсь с места, однако Адам ловко хватает меня за руку и тащит обратно:
- Ты куда собралась? Что происходит?
- Говорю же, это личное!
- И что с того, что личное? Думаешь, я тебя одну отпущу? – Теперь и парень взвинчен не на шутку. Он внимательно оглядывает каток и спрашивает, - тут есть кто-то, кого ты боишься? Тот человек с переулка?
- Нет, конечно, нет.
- Тогда в чем дело?
- Во мне. – Вот я и призналась. Адам недоуменно вскидывает брови, а я вдруг отмечаю, что впервые говорю кому-то о своих проблемах, ведь ни с отцом, ни с Маринкой, у меня не получалось их обсудить. А тут…, слова, будто сами из меня вырываются! Я уверенно делаю шаг навстречу парню, глубоко выдыхаю и говорю, - пока не поздно, уноси ноги. Потому что едва я начну свою историю, твоя жизнь в корне изменится.
- Вот значит как. Серьезно?
- Да. Ты даже не представляешь, какими странными, порой, бывают люди.
- Ну, удиви меня.
- Я - чокнутая.
- Прости, но в это не так уж и сложно поверить.
- С моей головой не все в порядке. Думаю, это как-то связано с амнезией, хотя черт его знает! Вот я вижу тебя, слышу твой голос, разглядываю твой смешной свитер, твои едва заметные веснушки, - парень смущенно кривит рот, - и вот «БАЦ» – и темнота. Я отключаюсь. Выпадаю из жизни на какое-то время. Открываю глаза уже в совсем другом месте. – Вяло протираю ладонями лицо и горблюсь. – Вот такая вот история. Я даже не помню, как здесь оказалась, понимаешь? Я очнулась и…, и вдруг появился ты, и эти люди, каток…
Адам молчит. Недоверчиво разглядывает мое лицо и упорно сохраняет тишину, словно я и так не горю желанием провалиться сквозь землю. Кто меня за язык тянул? Да и с чего я вдруг вообще решила, что мои проблемы кого-то интересуют? Хотя, возможно, я повелась на то, что впервые меня реально слушали. Раньше мне всегда что-то мешало: или чувство вины, или чужие проблемы. Однако сейчас я ощутила это странное, человеческое сопереживание, будто Адаму, действительно, интересно узнать, что со мной, и он искренне хочет помочь.
- Ты обращалась в больницу? – наконец, прерывает тишину парень.
- Не помню, - вздыхаю и с надеждой улыбаюсь, - мне хочется верить в то, что я вовсе не больна. И я бы с удовольствием избежала встречи с врачами.
- Однако амнезия – именно болезнь. Не так ли? Нужна помощь специалистов.
- Говоришь так, будто уже готов отвезти меня в психушку.
Он нервно усмехается и поправляет волосы. Наверняка, я не на шутку его смутила.
- Куда же ты так рьяно рвалась, Мия? Хотела выбежать с арены и потеряться?
- Я не могу просто стоять на месте, ведь кто знает, когда я вновь отключусь и…
- То есть это может произойти в любой момент?
- Да.
- Странно. Никогда не слышал ни о чем подобном. И где же ты оказываешься?
- Где я уже только не была, - мы подъезжаем к бортику. Я облокачиваюсь руками о его край и задумчиво прикусываю губу. – Недавно я пришла в себя посреди рельсов.