Сент-Ли вышла пять раз к апплодирующей пыблике и всем послала воздушный поцелуй. Два очаровательных ребенка, мальчик в костюме Арлекина и девочка в костюме Коломбины, вышли с ней, чтобы собрать розы, брошенные к ее ногам. При пятом вызове Сент-Ли медленно стянула розовую ленточку с шеи, улыбаясь, когда ее обожатели - джентльмены, банковские служащие, лакеи - смешались, взывая к присуждению премии. Она казалась неспособной выбрать. Возможно, она любила их всех одинаково. Закрыв глаза одной рукой, другой она бросила ленту в яму. Любой мог бы подумать, что это драгоценная жемчужина. Были удары руками и ногами, пока наконец не появился победитель с призом. К тому времени, конечно, Сент-Ли покинула сцену.
Глава 2
Высоко подняв юбки, к радости рабочих внизу сцены, Селия Сент-Ли спустилась по узкой спирали ступеней, ведущей от яркой и высокой сцены к темной влажной глубине театра. Ноги сверкали белым во мраке, она побежала по лабиринту коридоров в свою гардеробную. Это была небольшая комната, разделенная на две части. Первой была крошечная гостиная, мило обставленная французским диваном и стульями, обитыми розовой тканью с узорами. Здесь, когда была склонна к этому, Сент-Ли принимала своих посетителей или заставляла их ждать.
Селия прошла прямо через гостиную к алькову, отбрасывая туфли на высоких каблуках, которые она носила в заключительном акте, просто чтобы разозлить мистера Палмера, который был на два дюйма ниже ее. Она стояла в чулках перед напольным зеркалом в полный рост, нетерпеливо наблюдая, как ее костюмерша расстегивала костюм на спине. Запах роз наполнял воздух. Десятки букетов, состоящих из бледно-розовых цветов, теснились во внешней комнате, где актриса иногда принимала избранных посетителей. Она была голодна, и сильный запах роз заставил ее почувствовать головокружение. «Меня тошнит от роз!» - заявила она.
Ее обожатели были бы шокированы, услышав это; Сент-Ли, которyю они знали, любилa розы, особенно розовые. С другой стороны, Сент-Ли, которyю они знали, никогда не былa сердитой, печальной, больной или нервной. Она всегда была счастлива и красива.
«Я никогда не должна была позволять им назвать розу в мою честь. Я хотела бы, чтобы кто-то назвал персик в мою честь; в конце концов, персик можно съесть». Выйдя из тяжелых юбок Кейт Хардкасл, она отбросила их. Щелкнув языком, Флaд подняла с пола старомодные парчовые юбки, осторожно положила их на стул и продолжала раздевать свою хозяйку.
«Уверена, мадам в эту ночь не в настроении», - заметила ирландка, как и всегда, каждую ночь, потому что мадам всегда была в не в настроении после спектакля. Постепенно она раздела Сент-Лис до сорочки, такой тонкой, что едва скрывала ee тонкую, изящную фигуру.
Мужчины - грязные существа - вечно предлагали деньги Флад, чтобы позволить им шпионить за ее любимицей, но к их вечному разочарованию, ирландкy невозможно было подкупить. Она любила мадам, как никто другой, и скорее бы отрезала свою тощую веснушчатую руку, чем предала ее. Чтобы мадам не простудилась, Флад нежно завернула ее в любимый старый халат из золотого бархата. Некогда великолепный, как шкура льва, теперь он был потрясающе потрепан. Но когда Флад пригрозила продать старую тряпку, мадам солнечно улыбнулась и сказала своим восхитительно низким, хриплым голосом: «Ты намного старше его, моя дорогая Флад, но я бы не продала тебя тряпичнику».
Селия подошла к туалетному столику и, сидя за трельяжем, начала наносить крем на лицо. Несмотря на то, что она была одарена значительной природной красотой, резкое освещение театра заставило использовать некоторые косметические средства. Она использовала черную краску из ламповой сажи, чтобы затемнить светлые ресницы и брови. Она подкрасила губы в красный цвет и нарумянила щеки до ярко-розового цвета. Черная краска заставляла ее глаза выглядеть ярко-синими, а алые губы заставляли ее зубы казаться очень белыми. Ее кожа была безупречна. Она никогда не отбеливала ее свинцовыми белилами, как это делали другие актрисы, но использовала немного тонированного порошка, осторожно наносимого между актами, чтобы Святая не стала известна как Блестящая. За кулисами она никогда не носила косметики за исключением легкого бальзама для губ на ее маленьком, пухлом рту.