– Я бесконечно рада за тебя, Андрюша. А теперь садись в свою машинку и катись от сюда. А еще скажи своему другу, что между нами все кончено, и я не хочу больше с ним общаться, пусть прекращает мне писать.
– Стой, стой, подожди. – он кинулся за ними следом, – Почему ее не было? Она говорила об этом что-нибудь вчера? Ваш руководитель группы знает, может она заболела или…
– Нет. – бросив через плечо, ответила Соня, – Ни она ни Стас, ей поставили энку.
На следующий день он услышал примерно тоже самое, и на следующий тоже. А вечерами под фонарем без нее было так поршиво и пусто. Андрей пересчитал все спички и все окурки под ее окнами. Чтобы не пройти сквозь арку и не постучаться в ее дверь ему мешало только то, что он не знает где она живет. Подумать только. Не знает в какой квартире и в каком подъезде живет девочка, на которой он собирался жениться. Она не брала с него телефон, не отвечала на его сообщения и не появлялась на учебе неделю, а он не знал, что ему думать и что делать дальше. Желание вновь услышать ее голос было настолько сильным, что Андрей по несколько раз переслушивал ее старые голосовые, а потом задавал себе всего один единственный вопрос – да как такое вообще могло произойти?
Его бросало между двух мыслей, что либо с ней что-то приключилось либо она избегает его и прячется. И он не знал, что из этого хуже первое или второе. Не знал, что сделает с ней когда увидит – затолкает в машину и увезет к себе домой чтобы запереть там или снова будет бояться к ней прикоснуться чтобы она не растворилась в его руках как радуга или как туман.
Так плохо ему не было даже этой весной, когда он боролся с собой чтобы ей не написать. Она пропала и вместе с ней из его мира словно выкачали весь кислород. Он снова стал появляться на учебе хмурый, молчаливый, не слышал и не хотел слышать о чем говорили преподаватели. Друзья не узнавали его, а Кирилл и сам преданный своей девушкой пытался его поддержать:
– Да, ладно тебе, Андрюх, не она первая не она последняя. Что ты вообще в ней нашел?
Андрей не хотел его слышать. Не хотел ни с кем разговаривать и думал только о том, что сегодня или завтра он увидит ее и прижмет к себе. Рано или поздно Леля выйдет на связь или появиться на учебе и тогда, тогда он ее уже не отпустит. Пусть он псих, пусть ненормальный, но больше он никогда не позволит этой девчонки убежать от него. И если бы кто-то сказал ему, что он ее не вернет, Андрей посмеялся бы этому человеку в лицо и покрутил пальцем у виска. Это что-то из ряда фантастики – невозможно
Глава 20 Кашель и простынь
Это утро было пасмурным, таким же как каждое утро первой сентябрьской недели, только она об этом не знала потому что за все это время ни разу не вышла на улицу. Временами Лели казалось, что ей все это только снится. Сундук, ее дырявый матрац, мамин храп, крики на кухне, низкий голос дяди Володи, от которого у нее пробегали мурашки по спине. Все это только сон и не взаправду. Такого просто не может быть! И она не могла уйти от Андрея, вот так вот просто как по щелчку пальцев. Такое могло случится с ней разве что во сне. Скоро она проснется, за окном будет лето, вид на набережную, а на ней лежит его теплая смуглая рука. Андрей прошепчет ей на ухо несколько нежных слов и этот сон развеется как по волшебству. Она забудет его и вместе они пойдут на кухню пить его любимый белый чай. Потому что они не могли расстаться, а лето. Черт возьми, не могло закончится так быстро.
Ночами, в темноте, она не понимала где находится. Не знала какое сегодня число и сколько сейчас время. Телефон был выключен уже несколько дней и Леля боялась брать его в руки, чтобы он не напоминал ей о внешнем мире, и о нем…
Каждый раз вспоминая, что она сделала ее глаза наливались слезами. Но боль нужно было терпеть. Худшее позади. Главное, что она смогла это сделать. Ушла от него первая и сейчас нужно было просто пережить этот момент. Потому что другого выбора у нее не было. Либо она сейчас, либо он чуть позже.
С трудом она заставила себя подняться. Все эти дни она вставала из-за шкафа только чтобы напиться воды из-под, крана и сходить в туалет. Пару раз с утра Леля находила н столе недоеденные куски черствого хлеба, как мышка утаскивала их к себе и грызла под одеялом.
Мама сильно кашляла в это утро и девочка первым делом принесла ей воды в стакане так как та движением руки показала ей, что хочет пить. В квартире стоял просто безобразный бардак. Пепельница с вонючими окурками валялась, разбросанная на полу. Стол на кухне снова был измазан рыбьими потрохами, потому что ее разделывали прямо на нем, не используя ни доски, ни газеты. Во всюду валялись какие-то тряпки, мамина грязная одежда, пахнущая мочой дырявая желтая простынь и шкурки от семечек. И о всему этому ползали тараканы и мухи, как будто это они хозяева, а не два человечишка, которые живут с ними.