По происхождению он не тамил, а малаяли, и этим широко пользуются его политические противники. Рамачандран, однако, не теряется. «Да, я родился как малаяли, — соглашается он. — Но когда болел и был на краю гибели, друзья-тамилы дали мне свою кровь. И теперь в моих жилах течет тамильская кровь».
Тамильский патриотизм стал притчей во языцех повсюду в Индии. Впрочем, теперь нередко можно услышать о дравидийском патриотизме. Речь идет об общих корнях народов, населяющих индийский юг. Тамилы считают себя наиболее строгими блюстителями «дравидства». В отличие от других дравидов, в принципе готовых принять хинди в качестве официального языка, тамилы категорически против этого возражают. Борьба против распространения хинди обретает форму массовых митингов, демонстраций, забастовок. В свое время премьер-министр Индира Ганди, выступая в Мадрасе, успокоила тамильскую общественность, заверив ее, что не собирается навязывать хинди штату Тамилнад.
Когда летом 1983 года в Шри Ланке были спровоцированы столкновения на расово-национальной почве, о которых уже говорилось, весь Мадрас оделся в траур по погибшим ланкийским тамилам. Многотысячные толпы требовали от правительства вмешаться и защитить тамилов Шри Ланки, а некоторые горячие головы пытались на лодках добраться до острова, чтобы помочь «своим».
Мы с Джаякантаном идем по набережной. Его длинные волосы развевает ветер.
— Отказаться от собственной культуры, — значит отказаться от себя самого, — порывисто говорит он. — Я коммунист и верен идее интернационализма. Но это не значит, что все национальное может иметь лишь отрицательный знак. Мы знаем север лучше, чем он нас. Север не всегда понимает нашу заботу о сохранении родного языка.
Мы выходим к морю, Джаякантан здоровается с женщиной, плетущей сеть, оглядывает рыбацкие хижины.
— Меня считают известным писателем, — говорит он. — Но кому я известен? Наверное, лишь внуки этой женщины смогут прочесть мои книги и узнать о нашем времени. И конечно же, мне хочется, чтобы они прочли их по-тамильски…
ЗИГЗАГИ ВРЕМЕНИ
Война невежеству
На встрече группы советских писателей с их индийскими коллегами в Дели шел разговор о судьбе национальной литературы в многонациональной стране. У Юрия Рытхэу спросили, каков общий тираж его произведений на различных языках народов СССР. Оказалось, что книг Рытхэу в Советском Союзе насчитывается семь с половиной миллионов. Это в пятьсот раз превышает численность его собственного народа — чукчей. Сообщение ошеломило индийских участников беседы. Не тем только, что представитель небольшого народа уверенно выходит на книжный рынок огромной страны, естественно и закономерно преодолевает национальные границы, но и тем, что спрос — на произведения художественной литературы у нас бесконечен.
— Процент грамотности в Индии еще невысок, — с горечью заметил известный пенджабский прозаик К. С. Дуггал. — Тираж моей книги на родном языке едва достигает двух тысяч экземпляров, а в переводе на другие индийские языки — и того меньше. У нынешних писателей одна лишь надежда на будущие поколения, которые смогут прочесть их книги…
Я вспомнил Джаякантана и его — слова, сказанные в рыбацком поселке. Никто не может — сколько-нибудь точно предсказать, когда Индия преодолеет массовую неграмотность. Есть цифры, которые способны убить энтузиазм просветителей. По данным на 1981 год, из 683 миллионов индийцев грамотными были только 238 миллионов. Процент грамотности по сравнению с 1971 годом увеличился лишь на 6,67 — с 29,5 до 36,17. В своей программе развития страны из двадцати пунктов, дополненной в январе 1982 года, премьер-министр Индира Ганди предусматривала, в частности, серьезное расширение системы общего образования для возрастной группы от 6 до 14 лет с упором на охват большего числа девочек, а также широкое привлечение студенчества к борьбе за ликвидацию неграмотности среди взрослых. Согласно этой программе, в 1983 и 1984 годах число детей, получивших начальное образование, увеличится на четыре миллиона. За это же время будет обучено грамоте около восьми миллионов взрослых, Иначе говоря, 10 миллионов человек так или иначе получат доступ к печатному слову, теоретическую возможность расширить свой кругозор, открыть для себя духовные ценности, о существовании которых они и не подозревали, без которых уже не могут жить люди в развитых странах.
Что такое 10 миллионов? Много это или мало?
Если учесть материальные и духовные затраты, которых потребует столь массовое озарение душ, — много. Если же сравнить 10 миллионов с индийским человеческим океаном — мало. Очень мало. Ежегодный прирост населения Индии составляет около 14 миллионов человек. Стало быть, в течение двух лет оно увеличится на 28 миллионов человек, тогда как число грамотных возрастет только на 10 миллионов. Вместо 445 миллионов неграмотных в стране будет лишь 435 миллионов людей, расписывающихся обмакнутым в краску пальцем. К этому числу надо добавить 28 миллионов родившихся. Получится 463 миллиона! Разумеется, если отбросить детей дошкольного возраста, число неграмотных представится не столь удручающим. И все же…
Разговаривая с индийскими писателями, я всегда вспоминаю эти цифры. Ведь вся литературная борьба, все эстетико-художественные споры, все открытия мастеров словесности и борцов за гуманизм отгорожены от основной массы народа глухой стеной неграмотности. Многие индийские авторы известны за рубежом куда больше, чем у себя дома. Счастливее других, наверное, поэты, лучшие стихи которых рано или поздно превращаются в народные песни, и авторы сценариев коммерческих фильмов, собирающих огромную массу зрителей самого различного культурного уровня.
У проблемы грамотности есть немало других, не менее важных аспектов. Индия развивается стремительно, живя при этом одновременно и в космическом, и в каменном веке. Она осваивает сложные современные производства, осуществляет «зеленую революцию» в сельском хозяйстве, занимает передовые позиции в мировых океанографических исследованиях, пробивается в космос. Но использует она для всего этого лишь небольшую часть творческих сил своего народа. Темпы борьбы за ликвидацию неграмотности существенно отстают от требований, которые предъявляет развитие страны.
Причин у этого отставания несколько — коснусь лишь одной, быть может и не самой главной, но сегодня практически неустранимой. Официальными языками Индии являются английский и хинди. Срок «временных» полномочий английского языка несколько раз продлевался, ибо, как уже известно читателю, некоторые южные штаты не желают признавать в качестве официального языка хинди. В то время как североиндийские языки имеют санскритскую основу, южные базируются на дравидийской. Комитет национальной интеграции предложил систему трехъязычного обучения: школьники в северных штатах учат свой, английский и один из южных языков. На юге — свой, английский и один из северных. Предложение это не нашло пока полной поддержки. Многие считают трехъязычную систему чересчур громоздкой. Но и действующая двуязычная (свой плюс английский) достаточно сложна. Тут хоть одной письменности надо научить, а требуется — двум. Причем второй, английской, надо обучить одновременно с этим языком, которым не владеет и десять процентов населения.
Кроме того, государство пока не способно обеспечить всеобщее бесплатное образование. Обучение в начальной школе, охватывающее возраст от 6 до 11 лет, стоит, в зависимости от его характера, от 20 до 120 рупий в месяц, в средней и двух степенях высшей школы — от 11 до 18 лет — 120–150 рупий в месяц. Это не по карману еще очень многим родителям.