Сложность проблемы состоит в том, что генеральные, стратегические задачи стране приходится решать одновременно с задачами текущими, которые сами по себе требуют огромного напряжения сил. (В рекордном 1981/82 сельскохозяйственном году урожай зерновых в Индии составил 133,06 миллиона тонн — на 3,5 миллиона тонн больше, чем в предыдущем году. Средний ежегодный прирост производства зерновых на протяжении ряда лет не превышал 2,8–3,1 процента. В целом в Индии собирают два урожая. Один урожай сезона хариф, продолжающийся с мая по декабрь, другой — сезона раби, охватывающего период с января по апрель включительно. В сезон хариф выращиваются по преимуществу рис, кукуруза, сорго, табак. В сезон раби — главным образом пшеница, ячмень, горчица, овес. В 1982/83 сельскохозяйственном году из-за неожиданных и небывалых дождей погибла значительная часть обоих урожаев. Примерно пять миллионов тонн было потеряно. Такие непредвиденные замедления темпа возможны, разумеется, и в будущем. Их, однако, едва ли нужно драматизировать. Учитывая масштабы стихийных бедствий, можно лишь удивляться сравнительно небольшим масштабам потерь.
Вторая «зеленая революция», о которой часто говорят в общем плане и содержание которой до сих пор не определено, должна будет, по-видимому, коснуться не только методов агротехники, но и характера землевладения и землепользования, и общинно-кастовых барьеров, разделяющих индийское село.
В Индии насчитывается 70,5 миллиона крестьянских дворов или, точнее, землевладений. 40 процентов этих хозяйств располагает менее чем гектаром, 30 имеет от двух до пяти гектаров земли. А вот крупные землевладельцы, составляющие не более 15 процентов их общего числа, располагают 60 процентами всей обрабатываемой земли в стране. Это не может не вести к дальнейшей поляризации бедности и богатства. Ведь тот, например, факт, что за последние 15 лет общий объем искусственных удобрений, используемых в сельском хозяйстве страны, вырос в восемь с половиной раз, достигнув 6 миллионов тонн в год, почти никак не отражается на жизни и труде 70 процентов крестьянских дворов. Эти 70 процентов продолжают распределять буйволиный навоз на топливо — кизячные лепешки и удобрения.
Положение огромных крестьянских масс, до которых не дошло даже эхо «зеленой революции», продолжает оставаться предметом важнейшей заботы правительства и всех прогрессивных сил страны. Его широко обсуждают газеты и журналы, ему посвящают свои произведения писатели, из-за него с жаром критикуют друг друга парламентарии. Аграрные реформы в различных штатах по-разному ограничили размеры землевладений, в них действуют законы, защищающие интересы мелких землевладельцев, арендаторов, безземельных крестьян. Повсеместно осуждается нарушение земельных законов богатеями, использующими кастовые предрассудки в целях собственного обогащения, незаконно скупающими земельные участки и записывающими их на подставные имена. Борьба за реальные сдвиги в индийской «глубинке» — долгий, трудный, почти неуправляемый процесс.
Мы говорим об этом с мистером Харой и его гостем, профессором сельскохозяйственного университета К. С. Гиллом.
— Я всего лишь фермер, — замечает мистер Хара. — Мое дело — работать на земле, перенимать и внедрять у себя все самое передовое. От социальных проблем я в общем далек, хотя они не могут не волновать меня как индийца.
Профессор Гилл, как и мистер Хара, носит сикхский тюрбан, но в соответствии с возрастом более скромных, серых тонов. Поглаживая белоснежную бороду, он внимательно прислушивается к беседе. Потом осторожно в нее вступает.
— Индия — единая страна, но лиц у нее много. Это касается всех сторон жизни, и земледелие не составляет исключения. Трудно сказать, каким будет дальнейший процесс развития. Очевидно, что социальные вопросы будут рано или поздно решены, ибо от этого зависит экономический прогресс. Очевидно и то, что наука наша будет продолжать бороться за внедрение новых методов и усиливать эту борьбу с каждым годом. Очевидно, что будет продолжать развиваться наше сотрудничество с советскими учеными. Мне доводилось знакомиться с их опытом выведения новых высокоурожайных сортов в Ленинграде, Харькове, Одессе. Один из этих сортов мы внимательно изучили в нашем университете и нашли возможным его использование для гибридизации. Кроме того, советские сорта подсолнуха…
Он, увлекшись, разворачивает передо мной стратегический план революции в деле выращивания подсолнечника. Я покидаю гостеприимную ферму мистера Хары. Неподалеку от Дели замечаю того же крестьянина с верблюдом, которого сфотографировал утром, часов десять назад. Его крошечное поле все еще не вспахано.
Кино, писатель, жизнь
Прерывистое дыхание Бомбея вы продолжаете ощущать и тогда, когда ваша машина вырывается на шоссе, по обеим сторонам которого жмутся друг к другу домики с палисадниками, и каменные башни, и колодцы, окруженные горячим грохотом транспорта, остаются далеко позади. В Бомбее почти нет просторных вилл, утопающих в зелени, характерных для нового Дели. Даже весьма состоятельные люди предпочитают здесь тридцатый или тридцать третий этаж в небоскребе со всеми удобствами и видом на море. И невзрачные домики на шоссе кажутся нелепой пародией на комфорт прошлого. Лязг, рев и скрежет бесконечного потока грузовиков и автобусов сотрясает их до основания, заставляет пребывать в постоянном смятении.
В одном из таких домиков живет Ходжа Ахмад Аббас. В гремящем бомбейском водовороте он кажется таким же маленьким, хрупким и беззащитным, как его домик: беспомощные белые кудряшки обрамляют лоб, переходящий в широкую лысину, верхняя губа под ниточкой усов по-детски оттопырилась, сквозь толстые очки, ловко оседлавшие мясистый нос, на вас глядят кроткие, застенчивые глаза. В первые минуты облик его приходит в некое столкновение с представлениями, порожденными его славой. И лишь спустя какое-то время, когда ваше ухо привыкает к его английскому произношению и вы под дребезжание стекол все глубже втягиваетесь в его одиссею, вы улавливаете поразительное сходство Аббаса с самим собой.
И вас уже не удивляет, что этот неторопливый 69-летний холостяк в течение 36 лет каждую неделю занимает своими острыми, едкими строками последнюю страницу журнала «Блитц», выступая одновременно с материалами другого жанра в двух популярных газетах, что он при этом написал три сотни коротких рассказов и десятки романов. И что, наконец, он создал 14 полнометражных фильмов, пять из коих удостоены высших международных наград. Я намеренно употребил слово «создал», ибо Аббас не только пишет сценарии фильмов, но и ставит их как режиссер. Он пишет обо всем — идет ли речь о фильме, романе, коротком рассказе или газетной статье. О трагических судьбах и неземной любви, об обманутых надеждах и подлых предательствах, о справедливой борьбе и тяжелых жертвах, о вере в будущее и безверии, о доброте и цинизме, о внешней политике и классовых столкновениях, о нищих и сильных мира сего, о людях искусства и обитателях трущоб. Как пишет? Захватывающе, стремительно, блистательно.
Его знают и Индия и мир. В Советском Союзе вышли в переводах на разные языки многие его книги. А его фильмы «Бродяга» и «Хождение за три моря» и сейчас вызывают добрые воспоминания у людей, которым под пятьдесят.
Сын юриста и внук поэта, Аббас родился в маленьком Панипате — неподалеку от Дели. 11-летним подростком переехал в Алигарх, город в Уттар-Прадеше, который и сейчас сотрясают кровавые индо-мусульманские столкновения. Сколько сил, страсти, таланта отдал Аббас борьбе против религиозно-коммуналистской розни! Окончив университет, он стал выпускать газету «Алигарх опинион» на четырех полосах. Уже тогда, в 1935 году, проявилась его невероятная универсальность: он издавал газету один — сам писал обозрения, статьи и рассказы, сам набирал их вручную, сам ротировал и сам продавал. Делец из него, однако, получился никудышный — довольно — скоро у него не стало хватать денег на покупку бумаги. И подался Аббас в Бомбей, где поступил в «Бомбей кроникл» — наиболее прогрессивную газету народнического толка.