Ритм бомбейской жизни и тогда был головокружительным и соответствовал внутреннему ритму молодого Аббаса. Но художественное осмысливание бомбейского материала он начал позднее. В первые годы тянули ощущения детства, влекла деревня. Тогда он написал рассказ «Борьба» — о крестьянине, близко подошедшем к пониманию гуманизма через сострадание к животным. Этот рассказ он и сейчас включает в свои сборники, хоть и мало в нем общего- с сегодняшней густой, рвущейся на дыбы аббасовской прозой, которую он, кстати, пишет на трех языках — урду, хинди и английском.
Репортерская жизнь все плотнее сближала Аббаса с улицей. Особенно с вечерней бомбейской улицей, обнажавшей чудовищное неравноправие людей. Тогда-то и зародилось в нем намерение сделать фильм о бездомных.
— Больше всего меня поразило, что люди, спавшие на панелях и парапетах, ничем не отличались от остальных горожан, — вспоминает он. — И то, что они шутили, играли в карты, пили чай и радовались жизни, подчеркивало трагичность их удела.
Прошло, — однако, около восемнадцати лет, прежде, чем Аббас, уже признанный мастер кино, выпустил фильм «Город и мечта», завоевавший Золотую медаль президента и премию в Карловых Варах. Фильм соединяет — строгий реализм с острой символикой, горестное повествование с почти детективными сюжетными ходами. Когда на экране бульдозер, крушащий старые халупы, натыкается на труп никому не известного Джонни, зритель уже знает, сколь велико отчуждение людей в грохочущем мегаполисе. Бульдозер соскабливает жуткий нарост нищеты, который, конечно же, скоро появится в другом месте, и объектив переносит зрителя на парадные улицы ночного Бомбея, по которым мчатся, преследуя друг Друга, три автомобиля. Время от времени объектив приближает большую рекламу дуста над одним из зданий. Рядом с изображением насекомых вспыхивает неоновая надпись; «Дуст убивает их всех». Так же как отчуждение в его урбанистической разновидности убивает души людей. Обречены все, как и эти в визжащих машинах.
Первые годы творчества Аббаса были связаны с борьбой за независимость, которую в той или иной форме вела вся Индия. Это было время, когда Махатма Ганди проводил свои сатьяграхи, когда страна обретала новые моральные ценности и новые надежды. Быстро шел процесс классовой дифференциации. Аббас и тогда был остросоциальным журналистом, писателем и режиссером. Социальностью было проникнуто все его творчество.
— Я был настолько неосторожен, что сам себя связал внутренним обязательством не отступать от борьбы за человека, за его социальное раскрепощение, — замечает он. — Я делал фильмы со «звездами» и без «звезд», с песнями и без песен, коммерческие и некоммерческие, цветные, черно-белые, широкоэкранные. Но все они были социальными. Мне было бы намного легче работать над чисто бытовыми, любовными или просто развлекательными вещами. Но я хотел быть верным себе. Меня обвиняли в излишнем памфлетизме, в любви к пропагандистским эффектам. Но эти обвинения я мог бы с гордостью носить как кокарду. Когда на пороге независимости я задумал фильм «Город и мечта», меня волновала судьба бездомных бомбейцев. Когда через два десятилетия я сделал этот фильм, люди продолжали спать на панелях. Они продолжают это делать и сейчас, еще через два десятилетия, хоть и выросли новые дома и улицы, и общий рисунок города разительно изменился. И по-прежнему я в вечном долгу перед обездоленными…
Как-то Аббаса спросили, почему он делает иногда и коммерческие фильмы.
— Для того чтобы иметь средства на съемки некоммерческих, — ответил он. И тут же дал понять, что не видит какой-то непреодолимой стены между коммерческими и некоммерческими фильмами. Он рассказал, как привез однажды свою ленту «Дети земли» в родной Па-пипат, показал ее землякам. Когда люди увидели на экране себя в своих грязных сари и дхоти, свой собственный убогий быт, они стали упрекать Аббаса. И так, мол, тошно жить, так еще и рассматривать эту жизнь заставляют.
Тогда-то и понял Аббас, как важна подготовленность зрителя к восприятию искусства. И как опасно возвращать к действительности тех, кто хотел бы отвлечься от нее, кого она изо дня в день подавляет.
Может быть, именно тогда и блеснула в нем мысль о жанре, который кинокритики назвали впоследствии аббасовским, о жанре, сочетавшем в себе острую сюжетность, головокружительные погони и драки, песни, которые распевает потом вся страна, с реалистическим показом жизни, с размышлениями о справедливости.
Сценарий фильма «Авара» («Бродяга») он написал для своего друга Раджа Капура. Главную роль в нем исполняла теперь уже покойная Наргиз, которую индийцы справедливо считают великой актрисой. С истинно аббасовским изяществом фильм соединял в себе то, что многие режиссеры сочли бы взаимоисключающим.
Впрочем, Аббас не считает, что в каждом случае следует поступать именно таким образом. Всякая ересь становится догмой, как только ее абсолютизируют, полагает он. И с большим уважением говорит о работе таких режиссеров, как Шьям Бенегал и Говинд Нихалани, представляющих реалистическую часть так называемой «новой волны». Другая часть «новой волны», то есть движения за некоммерческое кино, его не устраивает, ибо связана с абстрактным умствованием, далека от реальной жизни и борьбы за социальный прогресс.
В фильме «Две капли воды» Аббас рассказывает о раджастханском крестьянине Ганга Сингхе, ушедшем на строительство канала в пустыне. Дома в деревне умирает в это время его отец, подвергается поруганию его сестра, прозябает в нищете его молодая жена с ребенком. Все это Ганга Сингх мог бы предвидеть. Но это его не остановило, ибо верил он, что капал не только облегчит жизнь крестьян, но и очистит их души. «Две капли воды» — взволнованная повесть о человеке, преодолевшем социальную и национальную ограниченность, самостоятельно разорвавшем цепи предрассудков. Глубоко символична и его дружба с инженером из Кашмира на строительстве канала. Вопросу о национальной интеграции Индии Аббас уделяет особое внимание.
Мы сидим в его маленьком домике, в котором хозяйничают его молодые ученики — актеры, писатели, журналисты. Один из них ставит перед нами кофе, другой достает из холодильника содовую.
— Главная моя вера — вера в человека, в его возможности, в его способность добиться торжества гуманистических принципов, — размышляет он вслух. — Остальное, как говорится, дело техники.
И с улыбкой добавляет:
— Я ведь не собирался делать фильмы. Меня вынудили. Я был кинокритиком. Ужаленные мною продюсеры стали грозить моему редактору прекращением рекламирования нашего издания. И тот, так сказать, вытеснил меня наверх — назначил редактором воскресного приложения. Но я все равно продолжал писать о кино. Продюсеры стали поносить меня в печати. Критиковать, мол, куда легче, чем писать сценарии. Я стал писать сценарии, продолжая громить бездарные фильмы. Тогда они запели другую песню. Сделать, мол, сценарий — это одно, а вот поставить картину… Пришлось преподать им еще один урок. И пошло…
Аббас только что закончил двухтомный роман о рабочем классе. Но говорить о нем не хочет: сам не до конца понимает собственное детище. Телефонный звонок прерывает нашу беседу. «Блитц» просит Аббаса посвятить следующую статью для последней полосы коммуналистским столкновениям в Ассаме.
Прихрамывая, Аббас провожает меня до калитки. Прощаясь, говорит виновато:
— Но самого главного в жизни я еще не сделал. А времени мало…
Таких имен, как Аббас, в индийском кино немного. Разве что Сатьяджит Рей из Калькутты да тамильские звезды могли бы с ним поспорить о славе. Однако нынешний день индийской кинематографии выдвигает на передний план новые фигуры. Для тех, кто следил за развитием индийского кино в последние годы, не было неожиданностью присуждение высшей награды международного кинофестиваля в Дели фильму «Аакрош». Этот фильм отражает позицию большой группы сравнительно молодых мастеров, бросивших вызов коммерческому кино. Эта группа и породила «новую волну» в киноискусстве Индии. Вместо трехчасовой мелодрамы, включающей в себя множество убийств, погонь, заговоров, то и дело прерываемой долгими песнями и танцами, кинохудожники «новой волны» предлагают зрителю динамичный и напряженный рассказ о судьбе человека, ставшего жертвой социальной несправедливости, распутывают перед ним сложный клубок проблем, терзающих современное общество, пытаются определить вместе с ним действительные моральные ценности современности, постичь суть гуманизма.