Она говорит тихо, неторопливо, будто прислушиваясь к своим мыслям, глаза ее полны светлой печали. Сейчас ей 64, но тогда, в том благословенном и проклятом сорок седьмом, она была стройной и гибкой, и ситара, казалось, сама пела в ее сильных и нежных руках. Индия любит ее лицо и руки — и те, давние, и нынешние. Увидев Амриту Притам однажды, вы не можете забыть ее облик, поразительно гармонирующий со всем, что ею сделано.
Для нее, как и для большинства пенджабцев, сорок седьмой был и долгожданным, и страшным. Страна, добившаяся свободы, оказалась вдруг разделенной, первые же минуты ее независимости были отравлены чудовищной индо-мусульманской резней, спровоцированной уходившими колонизаторами. Раздел страны на Индию и Пакистан прошел по сердцу каждого индийского патриота. Ровесники Амриты Притам никогда не забудут об этой трагедии, не смогут отвлечься от нее. До сих пор по обе стороны границы люди готовы заплакать, когда звучат строфы ее поэмы о том времени. Она, как, наверное, никто, сумела выразить их чувства, которые были выше индусских или мусульманских, выше любой религии. В те страшные дни она впервые почувствовала себя писателем-гражданином. Разделу страны, тяжелой судьбе миллионов вынужденных переселенцев она посвятила тогда и роман. Само слово «партишн» — раздел она произносит с дрожью в голосе. Еще бы, ведь родилась она в местечке Гуджранвалла под Лахором, которое, как и Лахор, осталось по ту сторону границы.
Ей было десять лет, когда умерла мать. Братьев и сестер у нее не было. Одинокий отец мечтал, чтобы дочь пошла по его стопам — стала писательницей. Огромная его библиотека в лахорском доме была для нее местом первых детских раздумий, окном в необъятный мир. Уже в отрочестве Амрита обнаружила непреодолимую тягу к стихам. Но и проза влекла ее. Ее путешествие в мир острых социальных чувств, душевных драм, удивительных судеб и борьбы за справедливость началось в том далеком, навсегда покинутом Лахоре. Краски его и будни завладели ее душой. После раздела она не стала жить в той части Пенджаба, которая отошла к Индии, поселилась в Дели. Из-под ее пера вышло полтора десятка романов. Тысячи и тысячи стихотворных строк ее славят любовь, доблесть, братство. «Партишн» оказал огромное влияние на все ее последующее творчество: она стала яростным и стойким борцом против религиозной и коммуналистской розни во всех ее проявлениях. Ее герои всеми своими поступками, всей логикой поведения утверждают: любовь — высшее достояние человека, она в душе его занимает куда более существенное место, чем религия. Мракобесы предъявляли ей самое страшное в Индии обвинение — обвинение в атеизме. В ее романе «49 дней» мусульманка и индус любят друг друга. Отец девушки не только не препятствует ее браку, но и советует будущему зятю обратить ее в индуизм. Тот отказывается: нас, говорит он, связывает любовь, а это самое главное. Религия тут ни при чем.
Когда к Амрите Притам пристают с требованием разъяснить свое отношение к религии, она коротко отвечает: «Я верю в дхарму», то есть в систему этических норм, этического поведения индуса, которую, однако, едва ли стоит отождествлять с религией в целом.
Главным богатством человека она считает его способность чувствовать, сопереживать, любить, мечтать, эмоциональный заряд, которым обладает его душа. Люди постепенно утрачивали это богатство, ибо жили в стране, сотни лет простоявшей на коленях. И вот теперь оно медленно к ним возвращается. И все же:
— Какова общая черта индийской литературы наших дней? — спрашиваю я.
— Прозрение… Обретение огромного внутреннего богатства… Борьба не только за лучшую материальную жизнь человека, что естественно, но и за возвращение ему его исконных чувств — любви, терпимости, доброты. В Пенджабе ли, в Ориссе или в Карнатаке настоящий писатель и поэт зовут людей быть выше национальных, кастовых, религиозных предрассудков… Характерно, что такая направленность нашей поэзии и прозы прослеживается повсюду в стране, хотя произведения наши переводятся с одного индийского языка на другой редко и плохо. Мы знаем друг друга в основном по английским переводам, которые тоже не блещут качеством… Почти все мои стихи — рифмованные. А в английском переводе рифмы исчезают…
Амрита Притам много путешествует. Она не раз была в нашей стране, посетила Болгарию, Чехословакию, Югославию, ездила в Лондон, Рим, Париж. В каждой стране она переводит на пенджаби десять стихотворений: «чтобы почувствовать и национальную систему образов, и стремления людей». Сдерживая волнение, вспоминает свое пребывание в Ясной Поляне, после которого написала «Песню о молчании»…
Популярность Амриты Притам, ее повсеместное признание в Индии — свидетельство быстрого приближения людей к подлинной современности, роста их самосознания. А разве не о том же говорит широкая известность Вишну Прабхакара? Как-то я поехал к нему в старый Дели.
Прошел мимо маленького храма с трезубцем Шивы, мимо женщины, выплеснувшей на мостовую мыльную воду из корыта, мимо сцепившихся велоколясок и их орущих друг на друга водителей, мимо горы бледно-зеленых арбузов и остановился в нерешительности. И вдруг сообразил, что нахожусь среди героев писателя, к которому шел. Я спросил у зеленщика, как найти дом господина Вишну Прабхакара, и тут же обрел десяток босоногих гидов-добровольцев. Популярность писателя стала для меня очевидной.
Он сидел в темноватой гостиной на топчане, подобрав под — себя ноги. Он был в белой шапочке и дхоти. Глаза за толстыми стеклами очков смотрели на меня — с интересом. На высокой полке в беспорядке толпились книги. На стенах висело несколько небольших деревянных рельефов, видимо кашмирских. Он представил мне двух посетителей — издателей из Бомбея, сидевших рядом с топчаном на стульях. Через несколько минут после моего прихода гости удалились.
Этого человека я давно уже знал по его книгам, вышедшим в Москве.
Я помнил, как в маленьком городке, в котором вот-вот должна была вспыхнуть индо-мусульманская резня, старейшина индусов врач Сундарлал вылечил умиравшего — сына предводителя мусульман Махбуба и как этот эпизод освободил души людей от дурмана вражды и восстановил в городке мир. Я помнил убежавшего из дома мальчишку, возненавидевшего мать за то, что она вышла замуж вторично, мальчишку, который через восемь лет вернулся в родное село с мыслью убить отчима, но вместо этого вынес из огня его детей. Я помнил женщину, которая в последний момент расстроила выгодное замужество дочери, нашла в себе силы воспротивиться освященному веками подходу к браку как к торговой сделке.
Рассказы Вишну Прабхакара — это чаще всего мудрые притчи, сюжеты которых строятся на стечении исключительных обстоятельств, позволяющих обострить главную мысль. Основная идея его произведений в том, что подлинный гуманизм требует борьбы против религиозной розни, против уродливых законов феодального и капиталистического обществ, против кастовых предрассудков.
Особенно часто писатель выступает в защиту женщины, ее человеческого достоинства, ее права мыслить, выбирать жизненный путь, любить. Его творчество было замечено в свое время великим Прем Чандом. Перу Прабхакара принадлежат свыше 200 рассказов, десятки пьес, несколько романов; огромную популярность завоевала его книга об одном из талантливейших писателей Индии Сарате Чандра Чаттерджи «Авара масиха». Советский журнал «Совьет лэнд», предназначенный для индийского читателя, присудил Вишну Прабха-кару премию имени Неру, которая включает в себя поездку в СССР.
— Кто ваш читатель? — опросил я. — Как вы определяете его адрес, находите его в столь многоликой, многоязычной стране, в этом гигантском калейдоскопе национальностей, каст, религий, в этом водовороте различных, порой противоречивых интересов, стремлений, чувств?