Поднять планку!
Когда Нанди Шварц, немецкий прыгун с шестом, преодолел со второй попытки высоту в шесть шестьдесят, он ни о чем не думал. У него в горле стоял ком размером с бильярдный шар, он смотрел, как его собственные пятки, не касаясь, проходят над планкой, и очень старался, чтобы из глаз не потекли слезы. Он погрузился в разложенный внизу мат и дивился этим огромным, душащим его слезам, пока комментатор сравнивал его результат с результатом американца Боба Бимона. «Каждый, кто присутствует здесь сегодня, видит, как вершится история», — ликовали эти идиоты. И Нанди Шварц, единственный человек на стадионе, который в этот момент практически ничего не видел, вскинул руку, приветствуя камеры.
Автоответчик Нанди ничего не говорил звонящему, только дерзко и лаконично присвистывал. Это не помешало представителям компании «Келлогс» оставить на нем три сообщения. «Поднять планку! — таков был предложенный ими лозунг новой рекламной кампании с участием Нанди. — Восемь витаминов вместо шести!» Девяносто тысяч долларов. Нанди не слышал этих сообщений, он как раз был в душе. Лежал, скрючившись, в позе эмбриона на кафельном полу. Позволял горячим струям обжигать спину. Пар валил из раскаленных пор Нанди, как из ржавого чайника. А он держал во рту большой палец и лежа мочился в воду, глядя, как желтая струйка вьется в направлении стока. Девяносто тысяч долларов могли бы обеспечить его, но, к сожалению, он уже был обеспечен двухэтажной пятикомнатной квартирой в северной части Бонна. Вот она, история, — лежит на кафельном полу, высасывает из пальца воспоминания о своих многочисленных достижениях. Кроме денег, почета и здоровья у Нанди было шестьдесят шесть женщин. У каждой своя история, а у некоторых даже по нескольку историй. Если он захочет поднять планку, придется искать даму-профессора старше пятидесяти трех, а если он захочет понизить планку, придется найти кого-нибудь моложе шестнадцати с легкой степенью умственной отсталости.
Подлинный победитель отборочного тура
Раньше они часто говорили о жизни, о жизни вообще — «мне хорошо — мне плохо, скучаю по такой-то, хочу того-то, ищу новые цели». Обычно они привирали, не специально — просто так получалось, и постепенно это стало надоедать им обоим. Тогда они перешли к другим темам — в основном к спорту и бирже. Пока у Узи не возникла идея «теста четырех кружек пива». Идея была проста: каждые три недели они приходили в паб и спрашивали по четыре больших кружки пива на каждого. Первую надо было прикончить, не сказав ни слова. После второй они потихоньку начинали говорить о своей жизни, после третьей продолжали и после четвертой тоже. Они всегда оставляли хорошие чаевые, иногда блевали, хозяева паба уже привыкли к ним. Потом Эйтан месяц провел на военных сборах, а когда вернулся, у Узи был небольшой аврал на работе, так что они не виделись почти полтора месяца. За эти полтора месяца Эйтан отпустил себе этакую стильную богемную бородку, а Узи успел три раза бросить курить.
— Сегодня каждому придется выпить по восемь, — сказал Узи, входя в паб, — чтобы наверстать упущенное.
Узи улыбнулся. Они плохо держали банку, даже два литра пива на человека им было многовато. У телевизора в пабе был отключен звук, там показывали сводку результатов первого раунда Кубка наций.
— Ты посмотри на этого счастливого бритта, — засмеялся Узи, указывая на худющего парня, беснующегося на экране. — С чего он так радуется? Всех-то дел — пришел первым в своем забеге в отборочном туре отборочного тура какого-то занюханного кубка какого-то легкоатлетического недоевровидения. А скачет так, будто выиграл не меньше трех платиновых олимпийских медалей!
— На Олимпиаде у европейцев вообще нет шансов на таких дистанциях, африканцы их съедают с потрохами, — сказал Эйтан. — Все, что им остается, — это Кубок наций.
— Ну, может, и так, — не сдавался Узи. — Но отсутствие шансов на Олимпиаде — это же не повод радоваться. Кроме того, он и тут еще не победил, это только первый круг.
Они прикончили по одному пиву, а затем и по второму. Узи спросил Эйтана, как было на сборах, и Эйтан сказал, что сравнительно терпимо. Потом он спросил Узи, как поживает его проект.
— Ничего, — сказал Узи, — вполне ничего. Просто в последние месяцы меня как-то тошнит от работы. Прихожу без радости, работаю без радости, ухожу без радости, как-то так.
Они выпили по третьему пиву, и Эйтан сказал, что такие периоды случаются, они как возникают, так и исчезают. Он держал банку гораздо лучше, чем Узи. Когда они блевали, блевал в основном Узи. По правилам игры Узи тоже должен был в чем-нибудь признаться, но он ничего не сказал — только стрельнул у официантки сигарету, закурил и уставился в телевизор. Теперь там шла какая-то комедия с Долли Партон и Кенни Роджерсом. Эйтан усмехнулся и сказал, что при желании можно попросить включить звук. Узи даже не отреагировал.