Совсем не такого пилота я могла бы вообразить рядом с синеглазой каменной глыбой.
— Я хотела узнать наш маршрут.
Девушка набрала команду на панели управления, и за моей спиной тихо запищал навигатор, раскинув в стороны голографическую карту, испещренную множеством ручных пометок.
— Цаугера, — сказала девушка, ткнув пальцем в крохотную точку на окраине колониального пояса. — Спокойный аграрный мирок. Там только один большой город и много мелких поселений и отдельных крупных ферм.
Интересно, что мы там будем делать?
У Карлоса есть какой-то план?
— Там ведутся раскопки?
Вопрос сорвался с губ рефлекторно. Пожалуй, это был единственный вопрос, который я задавала не задумываясь.
Девушка что-то написала в своем инфопланшете и сверилась со всплывшими столбиками данных.
— Год назад там началась разработка массивной сциловой жилы, — пробормотала она деловито. — И Цаугера, пожалуй, — самое большое месторождение “древних находок” в этом секторе галактики.
— Древних находок?
— Разрушенных городов.
“Ты можешь слышать камень, где захочешь”.
В горле моментально пересохло.
Карлос специально выбрал этот мир? Он давно это продумал и просто ждал удобного момента?
Вот только такой момент все никак не наступал, и лишь случайность позволила ему воплотить в жизнь свой план…
— Почему вы плачете?
Вопрос девушки застал меня врасплох, и, коснувшись щеки, я почувствовала влагу на пальцах.
— Н-ничего, простите, — я попыталась выдавить улыбку, но получилось настолько кисло, что я сама себе не поверила бы. — Столько всего произошло за несколько дней…
— Я понимаю, — девушка сжала мое плечо. — Мы с Бальтазаром доставим вас домой. Даже моргнуть не успеете!
Она подтолкнула меня в сторону кают — мягко, но настойчиво.
— Лететь долго, так что советую выспаться, пока есть такая возможность.
Прямо у выхода я столкнулась нос к носу с Бальтазаром и испуганно вжалась в стену. Девчонка же чувствовала себя рядом с ним совершенно спокойно и продолжала улыбаться.
— Готовимся к прыжку, — рявкнул мужчина. — Марш в каюту!
— Слушаюсь! — невольно вякнула я, но все равно задержалась в коридоре, когда эта странная парочка отвернулась и заняла свои места пилотов.
— Что за дурная привычка — пассажиров пугать, — хохотнула девчонка.
— Никто не должен знать, что я не ем людей и не убиваю их за неповиновение. Чтобы боялись и близко не подходили, — ответил капитан, и его лицо изменилось неуловимо. Слетела отрешенная маска, глаза весело заискрились, а уголки губ чуть приподнялись в слабой усмешке.
— Со мной это не сработало.
— Осечки случаются, — улыбка мужчины стала шире, и, протянув руку, он вплел пальцы в светлые локоны и притянул голову девушки к себе.
Их поцелуй длился всего секунду. Это было лишь короткое прикосновение, почти ворованная ласка, а мне стало до ужаса неловко, что я влезла не в свое дело и увидела то, что не стоило видеть.
И тут же в воздухе завибрировали насмешливые слова капитана:
— Я кому сказал в каюту идти?
Голубые глаза прожгли внушительную дыру в моей груди, а на самом дне черных зрачков плескалось какое-то мрачное веселье.
Сдавленно охнув, я отступила назад и бросилась по коридору к знакомой комнатке, чтобы запереться в ней до самого конца полета.
***
Лампы над головой погасли, а тусклый свет, наполнивший комнату размытыми тенями, исходил только от маленького ночника, закрепленного на столе.
Пространство вокруг будто погрузилось в темно-серую дымку, где все было не тем, чем казалось на самом деле.
Подняв руку, я долго рассматривала собственные пальцы, нечеткие линии запястья, узкую размытую ладонь.
В голове пульсировала раскаленная кровь и вертелись вопросы.
Сотни, тысячи, и все — без ответа. А когда я закрывала глаза, то сразу перед мысленным взором всплывала тень Альханда — разорванная, поднявшая руку в немом прощании.
Они там все погибли?
Разум города не смог справиться с осознанием, что никто не позволит ему освободиться, и в отчаянном рывке погубил и себя, и своих детей?
Это… несправедливо…
— Мне очень жаль, но…
Альханд был прав. Я ничем не отличалась от них и при любом раскладе выбрала бы жизнь.
Из этой ситуации просто не было другого выхода.
Никакого.
Почему же тогда так паршиво на душе?
Отвернувшись к стене, я рассматривала серую поверхность и бездумно выводила на ней невидимые узоры.
И не сразу услышала, как за спиной отъехала в сторону дверь каюты. Повернулась я только, когда пискнул замок блокировки.
Карлос стоял у выхода и, скрестив руки на груди, сверлил меня пристальным взглядом. Я видела, как тяжело поднимается и опадает его грудь, что отдавалось во мне непроизвольной дрожью.
Он был в мягких спортивных штанах и простой черной майке. Совершенно, бессовестно доступный для прикосновений. Никакой брони, ремешков или защитных ботинок, отчего горло сдавило и в груди стало совсем тесно.
Он медленно шагнул к кровати. Замер, оглаживая взглядом.
— Я хочу спать с тобой, — в словах — веселье и напоминание.
О том дне, когда мы впервые столкнулись в его палатке.
Вечность назад.
Я отодвинулась к стене, освобождая место, и похлопала по матрасу:
— Usted dirá.
Насмешливый ответ — как раз в тон Карлосу, хотя внутри все обмирало в ожидании и скручивалось огненными клубками.
Мужчина мягко опустился на койку, и я даже не успела понять, что произошло, как оказалась под ним, прижатая к матрасу горячим телом.
— Оттавия, — уха коснулось теплое дыхание, отчего по коже побежали мурашки и захотелось быть ближе, прижаться сильнее, ощутить себя защищенной, в его власти.
Острые зубы прикусили кожу на плече, а крепкие руки обвили и впечатали в себя с такой силой, что ребра чуть не затрещали.
Приподнявшись, Карлос так серьезно на меня посмотрел, что я невольно застыла, переполненная чувствами, смущенная его взглядом и прикосновений.
— Я люблю тебя, — выдохнул он и положил ладонь мне на живот. — Вас обоих.
— Как честный мужчина, ты должен будешь на мне жениться.
Прикрыв глаза, Карлос ухмыльнулся.
— Ты посмотри, как она заговорила! Раньше с первыми лучами бежала из моего дома, теряя штаны, а тут вспомнила про брак. Ты ведь понимаешь, что, как только на этом тонком пальчике появится кольцо, сбегать тебе никто больше не даст?
— Ты знал, что на Цаугере ведутся раскопки?
Карлос на секунду замолчал.
Знал, конечно. Глаза не умели лгать.
— Вот и ответ, — коснувшись его груди, я пробежала пальцами по мягкой ткани майки и потянула ее вверх, мечтая избавиться от одежды, чтобы свободно водить ладонями по горячей смуглой коже. Подхватив мое движение, Карлос отбросил майку в сторону. — Ты специально выбрал этот мир и не шутил, когда обещал найти мне подходящее место. Хоть я до конца и не верила.
Наклонившись, он коснулся моих губ.
— Я бы тебе не соврал.
Ничего больше он мне сказать не дал, остервенело избавляя меня от одежды, исцеловывая каждый дюйм тела снова и снова, заставляя вспоминать, каким яростным и диким может быть, когда дело касалось удовольствия.
Спустя несколько часов, когда не осталось уже сил ни кричать, ни даже двигаться, я уютно растянулась на его груди, прислушиваясь к стуку большого сердца под щекой. Теплая ладонь перебирала влажные пряди на моем затылке, и этот момент времени и состояния захотелось запечатать в душе на веки вечные.
Чтобы, когда станет тоскливо или одиноко, доставать его из пыльного сундучка воспоминаний и вертеть в руке, рассматривая со всех сторон.