Потянулись минуты ожидания. Наконец, в наушниках раздался долгожданный сигнал, и спустя час репликантов втягивали на борт подоспевшего судна.
Свитари медленно обходила по кругу привязанного к стулу советника, глядя на него голодным, полным предвкушения взглядом. Теперь, когда вопрос с Нэйвом решился, настало время поразвлечься.
— У меня есть деньги, — отчаянно, уже практически потеряв надежду на счастливый исход, проблеял Шпее. — Много денег. Я заплачу, если вы меня отпустите. Вы знаете про «Иллюзию», в моих интересах никому о вас не рассказывать.
Гуннар, за ночь не раз слышавший это предложение, устало вздохнул. Вот ведь люди — ни ума, ни фантазии. Не в состоянии предложить ничего, кроме денег, будто на них свет клином сошёлся. Другое дело Хелли. Девочка знает толк в веселье. В отличие от сестры. Через распахнутые двери Гуннар бросил взгляд на сидящую в отдалении, в смежном пакгаузе, Иви. Ту происходящее интересовало мало. Она время от времени бросала взгляды на Шпее через открытую дверь и вновь утыкалась в графический планшет. Гуннар догадался, что она, как обычно, рисует странного парня с уродливым шрамом на полхари.
— Что вам нужно? — продолжал скулить советник. — Я всё рассказал!
— Не волнуйся, — промурлыкала Свитари, остановившись напротив лица пленника. — Я просто хочу провести с тобой время.
Она улыбнулась, скользнула на колени мужчине, нежно обняла за плечи и обвила ногами его спину, надёжно примотанную клейкой лентой к спинке стула.
— Когда-то тебе нравилось развлекаться со мной… Ты забыл?
Под растерянным взглядом советника она похотливо улыбнулась и провела языком по потной шее мужчины.
Концентрация феромонов в слюне идиллийцев в несколько раз выше, чем они способны выделить в воздух. И действуют быстрее.
— Это… какой-то розыгрыш? — обалдело спросил Шпее, ощущая совершенно немыслимое ещё минуту назад возбуждение. — Тупая шутка Васкеса? Конечно, его, только он знает о станции…
В голосе чиновника послышалось непередаваемое облегчение. Свитари улыбнулась шире. Васкес — тот самый друг, что возил Шпее на «Иллюзию». С ним она тоже планировала встретиться, когда тот вернётся на Плимут.
— Я обижена тем, что ты меня не вспомнил, — капризно надула губки Ри. Она разомкнула кольцо ног, и каблуки звонко стукнули об пол. — Я вот хорошо тебя помню, сладкий. Помню твои руки на моей шее…
Пальцы девушки нежно скользнули по груди советника и сомкнулись у него на горле. Свитари жадно смотрела в его расширившиеся от страха зрачки и усиливала хватку. Вопреки ожиданиям, это не было весело. Ещё час назад она мечтала, как придушит этого урода, отплатит его же монетой, но происходящее мало походило на фантазии.
Придушить человека оказалось не так-то просто, пальцы свело от напряжения, а жертва лишь сдавленно сипела, по- рыбьи дёргаясь и открывая рот. Никакого удовольствия.
Нахмурившись, Свитари разочарованно вздохнула и разжала пальцы. Советник хрипло и часто задышал.
— Гуннар, одолжишь нож? — попросила девушка у мордоворота. — Я свой дома оставила.
— Ты же знаешь: для тебя — что угодно, — с улыбкой пробасил тот, передавая ей нож-финку.
Едва пальцы Свитари сомкнулись на рукояти, в крови забурлило знакомое возбуждение. Да, это нравилось ей больше.
С того самого дня, как они с сестрой выпотрошили бывшего хозяина, ей хотелось повторять это снова и снова.
Искромсать каждого урода, который обидел её или Эйнджи. Всех до единого.
Там, в джунглях ненавистного Эдема, Свитари обрела новую веру. Святыней её стал нож, а смерть — причастием.
— Не… — хрипло просипел Шпее, — …надо.
— Тебя самого такое когда-то останавливало? — с искренним любопытством поинтересовалась Свитари и вонзила нож в плечо пленника.
Тот пронзительно заорал. Эйнджела оторвала взгляд от планшета, понаблюдала за кричащим мужчиной и вновь вернулась к рисованию.
— Ну кто ж так делает… — скривился Гуннар.
Спрыгнув со стола, он взял Ри за вооружённую руку и поднёс к локтю жертвы. Шпее выпучил глаза и отчаянно задёргался, тонко воя на одной ноте.
— Итак, смотри, — Гуннар щелкнул ногтем по кончику ножа. — Так глубоко погружать не надо…
И бывший горный егерь принялся объяснять внимательно слушающей девушке очередные тонкости медленной казни.
Та, как всегда, слушала внимательно, с горящим взглядом. Дурная девка. На всю голову дурная. Но такие Гуннару нравились. Честная месть и неприкрытое приличиями желание причинить боль обидчику он понимал куда лучше беспокойства о моде, богатстве, статусе и прочих иллюзиях цивилизованного мира.