— Это Золотая Прага грёз. В нашем мире воплощается то, о чём вы мечтаете в своём, вздыхая по несбыточному и невероятному.
— Грёз? То есть снов?
— И кошмаров, — мрачно кивнул гремлин. — А ещё фантазий, выдумок, легенд, мифов.
— Как вы со всем этим живёте? — внезапно осипшим голосом спросил парень.
— По-разному, — пожал плечами господин Майер. — Но, как видите, справляемся. И будем справляться дальше — с вашей помощью.
— Что значит с моей помощью? Я вообще-то строитель, — посчитал нужным уточнить Максим.
— А по диплому — учитель географии, хоть после университета ни дня не преподавали, — ухмыльнулся гремлин. — Строителей у нас и без того хватает. А вы с этого момента — младший страж ночной вахты.
— Это ещё что за назначение? — возмутился парень.
— Я ведь могу и в ассенизаторы отправить, — многозначительно заметил господин Майер, уже занося над листом перо.
— Нет-нет, вы не так поняли, — заёрзал на табурете Максим. — Я имел в виду — что подразумевает моя должность?
— Я ведь уже упомянул кошмары? Мы, знаете ли, тоже хотим жить в мире и покое, поэтому по ночам за улицами кому-то нужно приглядывать. Не скрою, работа сложная, опасная… — гремлин сделал паузу, как будто ждал уточняющих вопросов, но, не дождавшись, продолжил, — и на неё обычно берут исключительно добровольцев. Однако, согласно принятому в Чешском королевстве закону, выходцев из вашей реальности мы зачисляем в ночную вахту в административном порядке.
— Добровольно-принудительно, — буркнул себе под нос парень.
— Рад, что вы так быстро всё поняли, — оскалился гремлин.
— Как я вообще сюда попал? — спросил Максим, ещё раз оглядывая кабинет. Рассветно-закатный свет за окном за время их беседы не сделался ни ярче, ни тусклее. — Мы были с ребятами в кино, потом посидели в баре. Потом я приехал домой. Точно помню, как запирал входную дверь и собирался лечь спать.
— Ну и считайте, что легли. Это что-то меняет? — развёл руками третий секретарь.
— У вас тут что, перемещение на поток поставлено? — удивился парень.
Гремлин некоторое время молчал, и даже снова раскрыл свой лорнет, чтобы повнимательнее всмотреться сначала в глаза собеседника, а затем, почему-то — в его левое ухо.
— Напротив. Конкретно в Чешском королевстве вы — первый гость за последние пятнадцать лет. Почему-то в последнее время ваши чаще оказываются за океаном, в колониях, — господин Майер снова спрятал лорнет. — Думаю, всё дело в том, что вы действительно искренне мечтали о Праге. Плюс, конечно, богатство фантазии.
— Фантазии? — растерянно переспросил Максим.
— Иначе бы вас здесь не оказалось. Вы, часом, живописью не баловались? Может, музыку сочиняли? Или стихи?
— Ну, я сказки придумывал, для младшей сестрёнки. Ещё в школе.
— Вот и славно.
— Мне что же, сказки рассказывать вашим кошмарам? — удивился парень.
Господин Майер предостерегающе поднял руку:
— На этот счёт вас проинструктирует непосредственное начальство. Однако позвольте предостеречь. Ваша фантазия здесь, у нас, способна на многое. Поэтому настоятельно рекомендую тщательно взвешивать свои слова и поступки. А лучше заодно и мысли.
— А если я, скажем, сейчас нафантазирую, что я — король?
Он вдруг почувствовал, как на плечи начинает давить богато украшенная горностаями пурпурная мантия, а на брови сползает тяжёлая золотая корона. Предметы, поначалу полупрозрачные, быстро становились всё более осязаемыми и материальными, но тут голос третьего секретаря прервал эксперимент:
— Вы всегда пропускаете пояснения мимо ушей и игнорируете мелкий шрифт в договоре? — саркастически поинтересовался гремлин. — Последствия, сударь. Валяйте, попробуйте, если не жалко, скажем, лет двадцать-тридцать жизни.
— Жизни? — корона и мантия исчезли.
— А, может, здоровья. Или, к примеру, глаза. Не бывает всё из ничего. За любое действие приходится платить, — самым серьёзным тоном пояснил господин Майер. Потом благодушно добавил:
— Привыкните. Научитесь. Через год-другой сами не заметите, как втянетесь, войдёте во вкус.
Максим молчал, обдумывая услышанное. Гремлин взял из стопки бумаги на столе чистый лист и принялся что-то писать, время от времени со стуком макая перо в чернильницу.
— А эти… кошмары. Что они из себя представляют? — наконец осторожно спросил парень. Господин Майер перестал писать и посыпал чернила мелким песком из флакона, похожего на увеличенную солонку.
— В том-то и дело, что предсказать заранее невозможно. Будьте готовы ко всему, — гремлин смерил парня взглядом. — И не надо впадать в панику. Ваш страх только сделает их сильнее. К тому же вы ведь будете не один.
— Это не успокаивает, — буркнул Максим.
— И не должно. Нечего расслабляться. Бдительность и ещё раз бдительность! — господин Майер извлёк из шкатулки на столе внушительного размера печать, положил на только что заполненный лист кусочек затейливо переплетённого ало-золотого шнура, накапал на него сверху сургучом и тиснул печатью. На сургуче остался вставший на дыбы чешский лев. Третий секретарь свернул листок и перевязал его ещё одним шнурком.
— Добро пожаловать! — провозгласил гремлин, протягивая свиток парню.
— И куда мне теперь? — Максим, пока заполнялся документ, успел оглядеть себя — и убедился, что вместо привычных джинсов, футболки и кроссовок на нём тоже появились чулки, туфли, бриджи и колет. Правда, последние два предмета были из серого грубого сукна, и явно не такими дорогими, как у господина Майера — ни серебряного шитья, ни кружев. Пуговицы на колете представляли собой мелкие шарики с петельками, отлитые из латуни; латунными оказались и пряжки на туфлях. Обнаружился даже серый суконный берет, заткнутый за широкий кожаный пояс.
— Как куда? В Староместскую кордегардию ночной вахты. Выйдете из Ратуши, свернёте направо и вниз, к реке. Карлов мост, думаю, вы без труда узнаете?
— Узнаю, — ошеломлённо выдохнул Максим.
— Ну и замечательно. Как увидите мостовую башню — по правую руку будет здание кордегардии. Прямо возле костёла Святого Духа.
— Погодите-погодите… — парень лихорадочно вспоминал географию Праги, которой в самом деле грезил с раннего детства. Максим перечитал всё об этом городе, что только попадало к нему в руки, а заодно и об истории Чехии в целом, и теперь пытался применить свои знания на практике. — Погодите… Костёл Святого Духа у Карлова моста? Он же, если я правильно помню, принадлежал Ордену рыцарей с крестом и красной звездой?
— Глядите-ка, а вы быстро привыкаете! — похвалил его господин Майер. — Именно так. Орден и отвечает за ночную вахту.
— Так я теперь рыцарь? — приосанился было Максим.
— С чего бы вдруг? — искренне удивился гремлин. — Рыцарские шпоры ещё нужно заслужить. Надеюсь, вы не ждёте к себе особого отношения лишь потому, что родились в другом мире? Впрочем, — третий секретарь прижмурился, губы его растянула благодушная улыбка, — я уже оказал вам всяческое содействие, какое только мог. Жильё, подъёмные, ну и прочее — всё в этом документе. Отдадите его командору, а тот уже скажет, куда вам дальше. Успехов, сударь!
Максим не успел ничего ответить и даже привстать с табурета, как вдруг обнаружил себя стоящим на булыжной мостовой
— Бред какой-то, — пробормотал он. — Какой ещё гремлин? Какая Прага? Всё-таки сплю…
В этот момент где-то позади и вверху, слева, громко зазвонил колокольчик. Парень обернулся и, запрокинув голову, уставился на фигурки Орлоя, начавшие свое ежечасное представление.
В колокольчик, разумеется, звонил Скелет, и Максим машинально поискал глазами Петуха, который своим задиристым криком должен был завершать маленький спектакль — но птицы не было. Не было даже маленькой ниши над дверками, которые открывались, чтобы продемонстрировать восхищённой публике шествие фигурок апостолов. Да что там ниша! Не было и самих дверок, и апостолов, и узнаваемого козырька крыши с двумя василисками — только каменный ангел, посеревший и слегка искрошившийся от дождей и ветра, увенчивал часы.