После отъезда Марчука в столицу и его грозных обещаний руководство области глубоко задумалось и попыталось разобраться: что же все-таки произошло? Может, это банальный министерский кураж? Все еще хорошо помнили приезд первого заместителя министра внутренних дел Поленова, бывшего тогда зятем генерального секретаря ЦК КПСС. Вот это был кураж! Поленов придирался даже к ошибкам на плакатах. Но теперь все выглядело как грубый наезд на Секачева, чем-то не угодившего министру. И все не сомневались, что неординарный визит Марчука, молнией блеснувший в областном центре, без последствий не останется, и с напряжением ожидали, какими будут раскаты грома из столицы.
Славянов, внимательно прочитав подготовленное для него Филипповым выступление перед слушателями высшей партийной школы, остался им вполне доволен и фломастерами всех цветов радуги тут же принялся неторопливо раскрашивать абзацы. Вошедшему с новыми сводками помощнику он сообщил, что после обеда едет выступать, и, достав из ящика стола несколько листов, сжатых скрепкой, протянул их Филиппову, пояснив:
— У меня на приеме были люди. Это письма в правительство. Отредактируй и оформи, как положено. Действуй, Владимир.
Выполнив очередное задание шефа, Филиппов, воспользовавшись непредвиденным затишьем, отправился к Катерине в больницу. Он, как и планировал, еще находясь в отпуске в санатории, решительно действовал теперь в направлении налаживания отношений с ней.
Владимир и в последующие дни, когда с Маринкой, а когда и без нее, регулярно навещал жену, продолжавшую свое лечение, и выполнял все срочные задания, полученные от нее, по закупке разных разностей к предстоящему дню ее рождения.
Так что, когда Катерина после выписки из больницы оказалась дома, то, проверив наличие в холодильнике и на лоджии продуктов и спиртного, увиденным осталась довольна: всего было вполне достаточно, чтобы накормить и напоить родных и друзей, которых они по обоюдному согласию наметили пригласить.
И вот наступил долгожданный праздник семьи. Открывая торжество, Владимир сказал теплые слова в адрес своей второй половины, назвав ее, как и в первые годы их совместной жизни, «яблоком с саду», и заверил, что для него лучшей спутницы жизни не требуется. А затем с удовольствием вручил жене свой подарок — ее портрет, написанный народным художником России Ламерикиным.
Гости, хорошо знавшие Катерину, были поражены тем, как художник правдиво отобразил красоту и обаяние ее, а вместе с тем властность характера, в чем Владимир не единожды убеждался на себе лично.
Не желая долго испытывать терпение приглашенных, Филиппов взял у жены, все еще находившейся в самом восторженном состоянии духа от подарка мужа, портрет и повесил его на стену рядом со своим, на заранее ввернутый для этого мощный шуруп.
Все дружно зааплодировали ему. А Владимир, вернувшись к жене, поднял рюмку и провозгласил тост:
— С днем рождения, дорогая!
Все дружно выпили. И тогда встал Соколовский. Выждав некоторое время, пока гости закусывали, многозначительно заметил:
— Теперь, Екатерина Алексеевна, вы всегда будете рядом с супругом, так что если он задержится где-то по какой-либо причине, советую тебе: брось переживать и нервничать. Поступай куда проще: зайди в этот зал и любуйся на него сколько влезет. Он же вот, рядом! И я с удовольствием выпью за это. И пусть никакие случайности и отклонения не в силах будут разъединить эту портретную пару и в жизни! За что и пью стоя и до дна!
Погуляли весело: пели песни и танцевали, а когда, уставшие, снова уселись за столы, дядя Филиппова, как и всегда, бывая у них, попросил Маринку сыграть ему полонез Огинского, который он готов был слушать, казалось, часами.
Маринка знала, чем заканчиваются такие заказы, и без лишних уговоров уселась на табурет, открыла крышку пианино, сделала несколько пробных аккордов, легко пробежала быстрыми пальцами по клавишам и заиграла. И сразу всю комнату заполнили чарующие и трогающие человека до глубины души звуки мелодии бессмертного творения гения. Гости, имевшие твердое намерение после танцев налить и выпить еще, забыли про это и, повернувшись в сторону Маринки, с удовольствием слушали знакомую им мелодию. Но с особым вниманием делал это дядя Вася. Смахнув слезы умиления и выждав, когда стихнут дружные аплодисменты гостей, он вынул из бумажника двадцать пять рублей и с важностью вручил их Маринке, уговорив ее сыграть еще что-нибудь.