— А это не помешает? — кивнула она в сторону гостей.
— Ни в коем случае! — услышав ее вопрос, за всех ответил Соколовский.
Маринка охотно выполнила желание дяди и в награду за это снова получила премию, и не только двадцать пять рублей, но и бурные аплодисменты гостей. Довольная и сияющая улыбкой, она исполнила еще несколько пьес и раза три сыграла «Цыганочку», под которую многие принялись плясать. Наконец, устав, Маринка отправилась в свою комнату, чтобы отдохнуть и подготовиться к предстоящим в воскресенье занятиям в школе бальных танцев.
Торжество шло к своему завершению, постепенно один за другим уходили гости. И когда проводили последнего, Владимир и Катерина сняли праздничную одежду и, облачившись в домашнее, дружно принялись за уборку посуды; потом, приняв душ, выпили по стакану чая с вареньем и вместе ушли в спальню, где и произошло окончательное примирение супругов.
С отъезда министра внутренних дел Марчука прошло не так уж и много времени, как раскаты грома, прогремевшего в его кабинете в столице, докатились до областного центра: сначала был получен приказ министра о снятии Секачева с должности начальника управления, лишении его воинского звания, соответствующих льгот и почестей. А вскоре другим приказом, продолжая выполнять свои грозные обещания, министр назначил в область нового начальника управления — Пенкина Владислава Кузьмича, ранее работавшего заместителем начальника аналогичного управления в другом регионе России.
Последовавшие затем дела и серьезные события, цунами промчавшиеся по области после получения двух приказов министра, захватили в свой водоворот и первых ее лиц — секретаря обкома Богородова и председателя облисполкома Славянова, поставив их не в один ряд единомышленников, а по разные стороны происходящих перемен.
Славянов случившееся очень глубоко переживал. Он понимал, что во многом именно он, оказывавший всяческую поддержку Секачеву в строительстве нового здания управления и отстаивавший почти всегда его интересы даже в спорах с Богородовым, оказался чуть ли не виновником такого финала, и потому отчетливо представлял, что после приказа министра состоится бюро обкома партии, где ему опять предстоит нелегкая задача — защищать Секачева от исключения из партии. Однако вряд ли это удастся ему: силы на бюро слишком неравные. Иван Васильевич в раздумье как-то подсчитал голоса: секретари обкома, заворг, начальник управления КГБ, председатель облсовпрофа — это уже большинство, голосующее против генерала. Расклад сил был явно не в его пользу, и он практически оказывался в одиночестве… А на пленум тем более рассчитывать не приходится. «Жаль, — подумал Славянов, — впереди юбилей. А тут такая заварушка предстоит. Да, нелегкие времена…»
Лишь Богородов, проанализировав приказы министра, увидел в них самую выгодную для себя позицию, чтобы расправиться со своим давнишним и авторитетным соперником — Славяновым. Зная характер председателя, он понял, что за Секачева тот вступится обязательно и будет настаивать на «строгаче», чтобы оставить бывшего начальника управления в партии. «Но, дорогой Иван Васильевич, — с удовлетворением констатировал Богородов, — этот номер у тебя не пройдет. В бюро твоих людей нет. Все только мои. И мы не позволим тебе навязывать нам свою волю».
Прикинув количество тех, кто безусловно поддержит исключение Секачева из партии, Богородов пригласил к себе по прямой связи начальника управления КГБ, заведующего административным отделом, которого когда-то привел с собой из горкома партии, поочередно в деталях и конкретно переговорил о позиции каждого из них на бюро и только после этого вызвал к себе заворга.
Когда тот, не заставив себя ждать, вошел, Богородов, откинувшись на спинку кресла, очень внимательно посмотрел ему в лицо и объявил коротко:
— Готовь бюро. Вопрос один: персональное дело Секачева.
— До или после юбилея? Хотя до юбилея времени немало.
— А как ты сам думаешь?
— Лучше после. Надо показать людям, что обком ищет пути защитить Секачева, а второе, что в области мир и согласие.
— Мы тоже так думаем, — довольный единодушием согласился Богородов, давая тем самым понять, что вопрос уже обсуждался, и заворг без слов догадался, с кем именно. — Проведем мероприятие, как и положено по статусу. Юбилей председателя все-таки! Совместное заседание бюро и исполкома открою я, а вести будешь ты. Но ближе к теме: нельзя забывать, что предстоящее бюро тоже много значит. Надо выяснить настрой наших. Секачева мы вынуждены исключить. А потом, не затягивая, провернем и пленум. Как ты на это смотришь?