— Да я в курсе дела. И еще раз, со слов Славянова, повторяю: предъявленных Леону обвинений для ареста недостаточно. Хорошо, если бы все ограничилось партийным взысканием. На худой конец, исключением из партии: можно жить и беспартийным неплохо. Ты ведь живешь? — рассуждал Филиппов. — С другой стороны, раз дошло до обыска — значит, у нас скоро появится новое ходатайство с просьбой об аресте. Конечно, я буду следить за ходом событий. И когда возникнет необходимость — помогу, если это будет в моих силах. И если Иван Васильевич откликнется на мое к нему обращение.
— Я знал, что с тобой можно идти в разведку, — вставая, серьезно сказал Соколовский.
Они обнялись, обменялись крепким рукопожатием и разошлись.
Этот разговор с «маршалом» заставил Владимира по-новому взглянуть на свои отношения с Леонтием Микетиным. Если тот не звонит, значит, уверен, что телефон его уже «на прослушке», поэтому он не хочет показывать круг своих друзей и знакомых. Выходит, и ему без особой нужды трезвонить не следует. Однако необходимо самым серьезным образом выяснить все, что касается судьбы Микетина, чтобы в случае чего знать, в какие ворота торкнуться, размышлял, оставшись один, Филиппов.
Хотя он сказал Соколовскому, что виделся в последнее время с Леонтием всего два раза, однако, немногим ранее, была у них и еще одна встреча — в элитной сауне, что находилась прямо в центре города. Престижность заведения заключалась в том, что когда-то сюда регулярно наведывались два первых лица области: Богородов и Славянов. Главный банщик Тройнидский, старый друг Леонтия еще со школьных лет, пригласил его с друзьями к себе, обещая попарить не хуже, чем руководителей области. А вскоре подвернулся и очень хороший повод: с «подачи» Филиппова к Славянову начальником штаба ГО области наметили назначить полковника Табакеркина — давнишнего друга Микетина. И со дня на день ожидали приказа об его утверждении из столицы.
Так случилось, что Славянов в присутствии своего помощника, занесшего ему текст очередного выступления, вел серьезный разговор по телефону с начальником штаба ГО России Ракитским, который обвинял Табакеркина в злоупотреблении спиртным. Услышав такую напраслину, Владимир от возмущения даже замахал руками и, когда председатель прикрыл трубку ладонью, твердо сказал ему, что Валерия Табакеркина знает прекрасно, и тот в любой ситуации ведет себя достойно, как и подобает офицеру.
— Ручаюсь за это, Иван Васильевич! — горячо отстаивал свою правоту Филиппов.
Понимая, что Ракитский главным образом стремится назначить на эту должность хорошо знакомого ему человека, Славянов внимательно выслушал Филиппова, а затем продолжил разговор и, твердо и уверенно отстаивая кандидатуру Табакеркина, сумел добиться его назначения.
Положив трубку, он еще раз спросил Филиппова:
— Ты не подвел меня?
— Что вы, Иван Васильевич, ни в коем случае. Валерий в любой компании как стеклышко: лишнего никогда себе не позволяет. Вот в карты поиграть любит. Всегда нас обыгрывает.
— Вы что, на деньги играете? — нахмурился Славянов.
— Нет, Иван Васильевич, мы играем в русскую народную игру — в дурачка. Честное слово. А на деньги играть — это не с нашей зарплатой…
Председатель улыбнулся, взял у Филиппова подготовленный текст выступления, взглянул на него и, довольный, сказал:
— Ну давай, действуй, Владимир.
А вскоре на берегу небольшого озерка, находившегося неподалеку от садового участка Филиппова, друзья неофициально обмыли назначение Табакеркина на должность начальника штаба ГО области, и он, видно в знак благодарности, обыграл в карты обоих, Филиппова и Микетина, по шесть раз…
Прошло некоторое время, и вот последовало уже «официальное» обмытие — в той самой элитной бане, куда вместе с Леонтием Микетиным пришли завотделом обкома партии Смурков, Филиппов и его «крестник» Табакеркин.
Владимиру здесь нравилось: все блестело и сияло, во всем чувствовалась привычка к порядку и заботливое отношение к людям: ковровая дорожка под ногами, уютная комната для отдыха с телевизором, телефоном, а за коридором — внутри здания — двадцатипятиметровый бассейн…