- Мам... - он поднял воротник свитера и поежился. - Я не знаю, что тебе сказать. Мне приятно слышать, что появился человек, который хочет помочь тебе выйти из депрессии. Если ему это удастся, я буду рад. Если нет... Ну... Значит, так угодно Богу.
Теперь ему резко захотелось уединиться. Он всей душой желал, чтобы маме стало лучше, но его умения убеждать не хватало на поддержание в ней оптимизма. Простые уговоры и увещевания на тему бренности существования не действовали - мама не могла прийти в себя после похорон деда. Что с этим делать, Глеб не знал. Ему оставалось лишь переживать за ее здоровье и ждать, когда время - профессиональный лекарь и чудотворец - сделает свое дело и даст ей свободу от воспоминаний и странной, непонятно откуда идущей слабости.
Он ушел в свою комнату и там в тишине и запахах старинных книг долго и горячо молился, чтобы случилось чудо, мама поправилась, обрела душевный покой, а он сам не поддавался искушениям, укрепил свою веру и... Тут Глеб позволил себе слабость и попросил Бога, чтобы тот помог ему завоевать в монастыре особое положение, к которому он так стремился.
Школьные будни тянулись скучной и ненавистной резиной. Уроки, учителя, одноклассники... Все это сворачивалось в гадкий жгут и душило, выкручивало руки и мотало нервы. Мама все дни была занята иконой, порой со счастливой улыбкой говорила о том, что в выходные пойдет в монастырь, перечитывала житие патриарха Тихона и вела себя почти как раньше, когда все были здоровы и счастливы.
Наконец наступила суббота, а вместе с ней радости и суматоха церковной жизни. В шесть утра Глеб уехал в монастырь и там самозабвенно отдался служению.
Казалось, все было как всегда. Суетился ризничий, бубнил главный пономарь, всем делал замечания благочинный... И лишь отец Никодим, на которого Глеб теперь смотрел с повышенным интересом, вел себя непривычно и странно.
- Как дела у мамы? - спросил он, едва увидев Глеба в алтаре.
- Спасибо. Неплохо, - он настолько опешил, что ответил не так, как было принято в церковной среде.
- Она придет сегодня на службу? - Никодим говорил тихо, чтобы никто не слышал, и, будто стесняясь чего-то, прятал руки под мантией.
- Собиралась. Хотела исповедоваться.
Глеб дернулся, чтобы уйти в пономарскую, но Никодим остановил его:
- Я кое-что принес.
Он отбросил назад полу мантии и протянул руку с намотанными на пухлые пальцы четками.
- Возьми, это тебе.
У Глеба перехватило дух. Четки?! Он мечтал об этом. Хотя нет, не мог даже мечтать. Нарушение правил было грехом, и он никогда не позволял себе ими пользоваться.
- Спасибо... Но... Мне же пока нельзя...
Он не мог отвести глаз от лохматого хвоста и тугих узелков.
Никодим улыбнулся:
- Ну я же игумен. Благословляю тебя на ношение четок и молитву с ними. Бери...
- Спасибо... - выдавил из себя Глеб и, окончательно онемев, забрал подарок и ушел в галерею. Его немного удивила непонятно откуда родившаяся щедрость Никодима, но, вспомнив о том, что тот взял духовное шефство над мамой, Глеб решил не загружать себе голову ненужными мыслями и сосредоточился на увлекательной перепалке с Николаем о том, при каком патриархе дьяконы были в большем почете.
Ближе к середине службы он улучил момент, вышел в храм и, отыскав маму в очереди на исповедь, сказал, чтобы она не дожидалась его и ехала домой одна. Он давно уже хотел прогуляться с отцом Арсением по освещенному звездами некрополю, а сегодня выдалась как раз на удивление безоблачная погода.
Его желание осуществилось. Нарушая могильную тишину, ризничий хрустел сапогами по притоптанному снегу, торопливо, но складно рассказывал о похороненных вокруг героях наполеоновских сражений и вспоминал те времена, когда монастырь только-только перестал быть музеем и принял в свои объятья первых монахов. Глеб восторженно слушал его воркующий голос с едва заметным одесским выговором и почти не обращал внимания на укусы морозного ветра, который пытался испортить ему прогулку.
Домой он пришел в девять. Мама встретила его горячей кашей с молоком, вкусными конфетами и странным выражением лица.
- Глеб... Скажи... А что, монахам разрешают пользоваться Интернетом?
Он пожал плечами:
- Конечно. Должны же они читать новости, участвовать в разных православных форумах. А что такое?
Она будто не слышала его вопроса:
- И в скайпе им общаться разрешают?
Глеб съел ложку сладкой каши и нацелился на конфету: