И Кучеренко занес в записную книжку адрес Жусупова Ергешбая. «Вот, черт, — подумал с легкой досадой, — почему раньше не пришла мне в голову эта мысль? Умный, говорят, и долотом рыбу ловит, а тут... Мы же знаем, что Мамбетов собирался в Джамбул, мог бы и поломать голову и над тем, кому из его друзей и зачем потребовалось поехать туда же. Тем более — об этом говорили, когда собирались у подполковника...»
И снова склонился над ящиком. Да, один из друзей Мамбетова — Жусупов Ергешбай, Тихоня. Это почти точно. Это он вчера был — ему всего девятнадцать, именно о нем говорили как о зеленом юнце. А кто другой?..
Жусупов Толя сидит в Джамбуле, второй приятель Мамбетова, Суюнышев Ахмет, — тоже в Джамбуле дожидается суда. Видали Звонаря также вместе с Нургалиевым Файзуллой, по кличке Футболист... Так, так... Футболист-Нургалиев — высокий, как тот, что проверял пульс у Мамбетова. Только вот усики... Шут его знает, давно уже не встречался, может, и отпустил усы... И он, Футболист, тоже в этой картотеке — в феврале вернулся из мест не столь отдаленных. Мог этот самый Нургалиев-Футболист поехать в Джамбул? Мог. Конечно, мог. Хотя это все предположения, но предположения довольно веские.
И все-таки Кучеренко до конца просмотрел всю картотеку, не обольщаясь тем, что вроде бы нашел искомое. Выписал еще Султана Каратаева и Зейнуллу Серикбаева — их тоже видели в последние недели с Мамбетовым.
Майор Айдаров
Водителем таксомотора под номером 17-03 оказался Петр Максимович Гулин — плотный, кряжистый мужчина лет сорока, в темной куртке с молнией, в темных узких брюках.
Поздоровался приветливо. Присаживаясь на предложенный стул, заметил:
— Со мной уже беседовал ваш товарищ.
— Верно, Петр Максимович. И что же вы ему рассказали?
— Да, так... — Таксист пожал плечами. — Драк я не видел, ничего такого не слышал...
— Хорошо. Расскажите, пожалуйста, где вы были, кого возили вчера во второй половине дня.
— И об этом говорил. Молоденький такой, ваш товарищ, спрашивал.
— Не страшно, расскажите еще раз. И как можно подробнее.
— Ясно-понятно, — сдержанно отозвался таксист. — Значит, так... Пообедал я около часа. Потом повез троих с вокзала во второй микрорайон. Оттуда четверых вез в аэропорт. Опять во второй микрорайон...
Айдаров терпеливо слушал, внимательно поглядывал на водителя. По манере говорить — размеренно, неторопливо — таксист напоминал сына Марлена. «И откуда у него, у пацана, эта самая неторопливость?» — подумал Айдаров о сыне. Следом пришло на память, как ведет себя Марлен за шахматной доской — не коснется фигуры, пока не обдумает хода. Прямо-таки не по-мальчишески. Это уже характер.
А таксист тем временем продолжал:
— ...Тут двое подходят, это на вокзале, говорят: поехали за линию.
Айдаров насторожился.
— Не помните, когда это было? В какое время?
— Так... полдевятого. Да, так.
— Хорошо, продолжайте.
— Поехали за линию, за железную дорогу. Там мои клиенты забежали в дом, за руки вытащили парня. Лет двадцати трех, может, и постарше... «Быстрее, быстрее, — говорят, — опоздаем».
— Адрес не помните?
— Почему не помню? Парковая, 37.
— А почему запомнили?
Таксист улыбнулся.
— Профессиональное, наверно. Столько вызывают по адресу — приходится в памяти держать.
— Понятно. Продолжайте.
— Поехали, значит. Один сидел рядом со мной, другие сзади... Водочкой попахивало, когда ехали двое, сел третий — еще хлеще запахло...
— Опишите того, что был рядом с вами.
— Высокий. В сером костюме. Да... Усики у него — приметные такие, узенькие, черные. И сам он весь черный. Чуб растрепанный. Он все больше молчал.
— Опишите, пожалуйста, и тех двоих.
— Тот, другой, который ехал с вокзала, — по виду еще пацан. Стриженый. В армию, что ли, призвали? А может, срок отбывал?
— А одет он как был, этот стриженый?
— Черные брюки. Расклешенные. Серая рубашка... И злой, хотя и пацан. На того, на третьего, что взяли на Парковой, все ворчал: опоздаем из-за тебя. Который с усиками, молчал, а этот зудит и зудит...
«Да, они, опять они», — отметил про себя Айдаров.
— Так, значит, поехали, — сказал таксисту. — Дальше что?