Зазвонил телефон.
— Саламатсыз ба, добрый вечер, Галимжан, — послышалось в трубке. — Как отдыхается?..
Сарсенбаев узнал по голосу подполковника Елюбаева из горотдела милиции, но для верности спросил:
— Это ты, Калике?
— Кто же еще будет тревожить вечером на дому? На это способен только наш брат, милиционер.
— Ну, уж если побеспокоил, — засмеялся и Галимжан Сарсенбаевич, — выкладывай, что там приключилось.
— Дай сначала хоть о здоровье спросить, о семье, о животине твоей в лице кота...
— Кот здоров.
— Вот и хорошо. Теперь можно и к делу. Взяли Рахима.
— Как — взяли? — нахмурился Сарсенбаев. — Мы же просили подождать...
— Мы и ждали. Ваши взяли — вот в чем дело. Не мы.
— Как — наши? Почему же я не знаю?
— Да потому, что взяли ваши, а доставили нам.
— Совсем непонятно.
— Так мне доложили. Хочешь, уточню, что там и как?
— Не нужно. Я у своих уточню.
С минуту Сарсенбаев сидел с трубкой в руке, нажав пальцем рычажок аппарата. Если правду сказал Елюбаев, — рано, очень рано взяли. Алиби Рахима надо бы проверить, брать пока вроде ни к чему.
Сердито крутил диск телефона.
— Дежурный?.. Капитан Бондарев?.. Это Сарсенбаев. Где, кто и при каких обстоятельствах взял Аскарова Рахимбека, Рахима?
— Рахима? — в голосе Бондарева чувствовалось удивление. — Ничего подобного у нас не было.
— Как — не было? Только что мне звонил Елюбаев из горотдела.
— Мне, во всяком случае, такой факт не известен.
— Уточни и позвони.
— Слушаюсь...
Сарсенбаев опять взялся за газеты.
Дверь в комнату Галимжана Сарсенбаевича приоткрыл младший сын, Шакрат.
— Папа, к тебе можно?
Шакрат запрыгнул на диван, уселся рядом. Лукаво поглядел на отца.
— Ну как, папа, возьмем щенка? Породистого, от немецкой овчарки?
Сарсенбаев улыбнулся.
— Значит, твердо решил от немецкой овчарки?
— Конечно. Они вон какие... — И Шакрат начал перечислять достоинства немецких овчарок: очень умные, могут службу нести...
Сколько бы это длилось, неизвестно, но позвонил Бондарев.
— Нет, товарищ подполковник, — доложил он, — никто из наших не забирал Рахима.
Галимжан Сарсенбаевич сказал сыну:
— Ладно, бери овчарку.
Шакрат, радостный, выскочил из кабинета.
— Мне бы твои заботы, — сказал вслед Сарсенбаев.
Поднял трубку, набрал номер Елюбаева.
— Калике, что-то непонятное. Наши вроде не забирали... Но не в том дело, не перебивай. Доживем до утра, там разберемся. А пока — просьба. Если Рахим все же у вас — ни полслова ему о Мамбетове, о наших подозрениях. Ни о чем таком не спрашивать. Хорошо?
Елюбаев обещал.
Галимжан Сарсенбаевич отодвинул в сторону газеты. Взялся за предстоящий отчет. А время от времени в сознании все всплывал вопрос: «Интересно, что же там и как случилось?» Раз поднял уже трубку, хотел снова позвонить Елюбаеву — и положил. «Теряешь выдержку, подполковник, — сказал себе, усмехнувшись. — Теперь все равно до утра ничего не изменишь». И без насмешки подумал: «Нервы уже не те. Бесследно вся эта канитель не проходит. Нет, не проходит».
Среди ночи он проснулся — что-то вроде не так сделал или забыл, не доделал, что ли?.. Чуть не поссорился с Назирой? Нет, все обошлось. Так что же? Вспомнил: не узнал про Рахима. Отмахнулся: ладно, до утра.
Но снова заснул не скоро. Мысли — одна за другой, одна за другой, никак их не прогонишь.
13 СЕНТЯБРЯ
Подполковник Сарсенбаев
Утром, прямо из дома, Сарсенбаев поехал в областное управление внутренних дел, на совещание по итогам работы за восемь месяцев.
Шофер молчал, а Сарсенбаев перебирал в уме, кого послать в Чиили, — нужен там человек. Потом Сарсенбаев заметил: шофер раз скосил глаза на него, второй. Поерзал на сиденье.
— Говори уж, чего там у тебя.
— Случай вчера был, — повеселев, сказал шофер. — Иду я так часов в девять, по Селиверстова, заворачиваю на Ауэзова — парень с ножом. Прижал пацана к забору: «Давай деньги». Я кинулся, выбил нож...
— ...И доставил этого самого парня в горотдел.
Шофер резко повернулся.
— Что, вам уже доложили, товарищ подполковник?
Сарсенбаев усмехнулся.
— Ладно, ты веди машину как следует... А что касается парня — молодец. И дальше действуй в таком же духе.
Про себя подумал: «Молодец-то ты, конечно, молодец. Но как бы не напортил этим делу с Рахимом. — Несколько подивился: — Вот ведь как бывает — сам Рахим напросился, не мы за ним пришли. И чего бесится? Может, специально все это разыграл? С какой же целью?..»