— Да, так.
— Из знакомых кого-нибудь встретили?
— Нет.
— Совсем никого?
— Мамбетова, Нургалиева и Жусупова не видели?
— Нет.
— А вы знакомы с Нургалиевым и Жусуповым?
— Немного знаю...
— И в тот вечер никого из них не видели?
— Нет, я говорил...
— Так, допустим, — кивнул Айдаров. — А теперь объясните, на какие деньги хотели купить «Жигули».
— Я?.. «Жигули»?.. Да, не против. Накоплю и стану в очередь. Разве нельзя?
— Нет, почему же? Пожалуйста. Только зачем же чужие вещи тащить из контейнера?
— Это на другой день...
— Что, на другой? Залезли в контейнер?
— Я говорил...
— А из-за чего вы десятого поссорились с Мамбетовым? — вставил вопрос Павлычев.
— Я не ссорился...
— Ах, не ссорились, — засмеялся Павлычев. — Просто мирно потолковали — побеседовали?
— Я его не видел... Не видел до того, как порезали.
— Да, здорово вы кружева заплетаете, — продолжил Павлычев. — Значит, десятого не видели? А одиннадцатого, в первой половине дня, вы пришли в котельную и сказали Линькову: «Дело сорвалось». О каком деле шла речь?
— Не говорил я... Этого не было, — глаза опять спрятались — не достанешь.
— Что ж, и это проверим, — заметил Айдаров. — Вы знаете, что такое очная ставка?
— Слышал.
— Так вот, пригласим Кузьму Савельевича, сведем — объяснитесь.
— Пожалуйста... Я такого не говорил. Кузьма Савельевич ошибается.
— Ничего, проверим, — твердо сказал Айдаров. — Теперь вот что... Вокзал, перрон. Лежит раненый Мамбетов, тут толпа. Наш работник спрашивает Мамбетова: «Скажи, кто тебя?» В ответ: «Джанибек Умырзаков». И еще: «Парковая, тридцать семь...» Как вы все это объясните?
Умырзаков рванул было головой — и сразу обмяк.
— Не знаю... — сказал глуховато.
— Но вы же понимаете, что в те минуты тяжело раненный человек не стал бы говорить что попало?
— Почему не стал? — смело вскинул голову арестованный. — Он уже бредил, он был не в себе...
— А как объяснить, почему он правильно назвал свой адрес?
— Это свой дом. Как забудешь?
— Возможно, — согласился Айдаров. — А от кого вы услышали, что Мамбетов убит?
— Я сам его видел на перроне.
— Но тогда он был только ранен.
— Какая разница? Все равно он уже...
— ...не смог ехать? — продолжил Павлычев. — И дело сорвалось?
Арестованный помолчал. Вытер пот со лба.
— Все. Я все сказал, больше ничего не буду...
— Все сказали?
— Да, все. И про Звонаря, и про контейнер. Я никого не убивал и ничего не воровал.
Айдаров опять подумал: «Да, упорный».
— Значит, решительно все? — спросил Умырзакова.
— Все... Я сказал.
Подполковник Сарсенбаев
— Вот, черт, вроде бы рядом, а не ухватишь... — сказал Сарсенбаев, выслушав Айдарова и Павлычева.
Зазвонил телефон. Сарсенбаев нехотя поднял трубку — какая-нибудь ерунда небось, не дадут сосредоточиться.
— Да, слушаю.
— Алле, мне начальника железнодорожной милиции, — проговорила трубка глуховатым мужским голосом.
— Слушаю.
— Тут был ваш товарищ... Я отец Жусупова Ергешбая...
— Так, так, слушаю вас.
— Ваш товарищ сказал: «Если хотите помочь сыну, сразу сообщите, когда он вернется...» Он вернулся. Я посылаю его к вам.
— Кого посылаете? — для верности переспросил Сарсенбаев.
— Сына, говорю, Ергешбая.
Подполковник положил трубку.
— Кучеренко — тоже ко мне. — И рассмеялся. — Ну, дела... — Весело поглядел на Айдарова, на Павлычева. — Было как в кино, теперь — как в сказке, по щучьему велению... Звонил отец Жусупова Ергешбая, говорит: приехал сын, сейчас он направляется к нам. Каково?
— А, значит, появились голубчики! — засмеялся и Айдаров.
Кучеренко, узнав, почему его пригласили к подполковнику, тоже оживился.
— Так, и в наше оконце заглянуло солнце...
Сарсенбаев помедлил — пусть порадуются.
— Так, Жусупова подождем, — сказал наконец. — За Нургалиевым придется съездить.
— Я — готов, — вызвался Кучеренко.
Минут двадцать спустя Нургалиев был уже в кабинете Сарсенбаева — в том же сером костюме, который упоминали говорившие о нем, с маленькими усиками.
— Ну как съездили в Джамбул? — спросил Сарсенбаев, разглядывая Нургалиева.
— Съездили... — без энтузиазма ответил Футболист.
— С кем же вы ездили?