— Саламатсыз ба?
Айдаров разглядел: мужчина лет пятидесяти пяти, с маленькой куцей бородкой, женщина такого же возраста и худенькая девушка лет двадцати. Миловидная, но очень уж бледная.
— Как живете?
Гостю вроде не удивились, вопросу его — тоже.
— Не жалуемся, хорошо живем, — ответил мужчина, видимо, хозяин дома. Пригласил: — Присаживайся, попей с нами чаю.
Айдаров снял туфли, присел у дастархана.
— Очень приятно слышать, когда все хорошо.
Хозяйка подала ему пиалу с чаем. Айдаров отхлебнул глоток.
— Зашел к вам кое-что выяснить... Я из железнодорожной милиции.
Хозяин будто прислушивался к тому, что творится за стеной дома. А то, что сказал Айдаров, наверно, прошло мимо его внимания.
Айдаров чуть помедлил, спросил:
— Вы где работаете, отец?
— Я? — удивился хозяин.
— Да, вы.
— Я — на рисозаводе. Старуха моя по дому.
— А вы? — спросил Айдаров девушку.
— Нигде не работаю, — улыбнулась она, склонила голову к левому плечу. — Пока не работаю, только два дня, как из роддома.
— О, вон оно что... — Про себя добавил: «Потому и кажется болезненной». И снова вслух: — И кто же? Сын? Дочь?
— Дочка.
— Поздравляю... А отец дочки... Познакомите меня с ним?
— Он в армии. Еще полтора года служить...
Хозяин дома что-то забеспокоился.
— Это ваша дочь? Сноха? — обратился к нему Айдаров, указывая взглядом на молодую женщину.
— Дочка... — Потеплел хозяин. — Теперь вот есть и внучка.
— И это вся ваша семья?
— Нет... — хозяин замялся.
— Брат у нас еще, — сказала молодая женщина, — то есть мой брат.
— Он работает? Учится?
— Нет, не работает... Но будет, — ответила молодая.
— А ты что, из милиции? — вдруг неожиданно задал вопрос хозяин дома.
— Я уже говорил, что из органов, — спокойно отозвался Айдаров, хотя подивился вопросу хозяина — выходит, первый раз он действительно не слышал?
— Зачем к нам пришел? Кален что-то натворил?
— Я еще ничего не знаю о нем, — улыбнулся майор. — Это сын? — А где-то там, в глубине сознания: «Кален, Кален... Знакомое имя...»
— Сын это, да, — резко сказал хозяин. Показал пальцем на дочь. — Она все будет говорить. — И бесцеремонно встал, выразительно кивнул жене — марш отсюда. Пропустил ее вперед, пошел и сам в другую комнату, хлопнул дверью.
— Нервничает отец, — опустив голову, тихонько сказала молодая.
— Как вас зовут? — спросил Айдаров. — Говорим, а как называть — не знаю. Меня — Рустем Султанович.
— А меня Сауле.
— Красивое имя. А брата, значит, зовут Кален?
— Да, Кален.
— Фамилия?
— Мамбетов...
И сразу — как удар тока. Перрон. Он, Кален Мамбетов, лезет в карман к лоточнице. Клички Мамбетова — Девятый и Звонарь. В марте вернулся из заключения и снова принялся за старое — тогда, на перроне, Айдаров чуть не схватил его за руку.
— Где же он сейчас? — спросил майор.
— В Джамбул уехал, — ответила Сауле. Пристально посмотрела на Айдарова. — Он опять что-то натворил?.. Скажите, пожалуйста, хотя бы мне... Им я, — указала рукой на дверь в другую комнату, — им я не скажу.
— Ничего, я и сам не знаю, просто проверяю одно соображение, — ровно ответил Айдаров. — Когда он уехал в Джамбул?
— Вчера вечером. Даже, наверно, ночью.
— А почему, зачем в Джамбул?
— Точно не знаю. Кажется, к дружкам своим.
— Кто эти дружки?
— Тоже не знаю. Они мне не нравятся...
— Подробно расскажите, пожалуйста, как и что делал вчера ваш брат.
— Что делал?.. В обед у нас собрались родственники, дочка родилась у меня... Ну, выпили все, Кален — тоже. Потом пришли двое парней, друзья Калена.
— Как их зовут?
— Не знаю. Я не запомнила.
— Какие они из себя?
— Один такой высокий...
— Что примечательного, что сразу запоминается в его лице?
— Усики. Маленькие такие, но красивые...
— Еще что?
— Ничего, обыкновенные парни.
— А какой на нем костюм?
— Штаны — серые. Рубашка с цветами.
— С цветами?
— Да, с цветами.
— Хорошо. А второй?
— Молодой, совсем молоденький парень.
— Как одет?
— Обыкновенно... Как-то не заметила.
— В головном уборе он был или без него?
Сауле опустила глаза, припоминая.
— Стриженый он. Под машинку стриженный.
Айдаров помолчал. Видимо, те, что были на вокзале. Но очень уж ловко все получается — как по щучьему велению. Не слишком ли ловко?
— Не припомните, — спросил дальше, — о чем они тут говорили?