— А машина?
— Что машина? — не поняла я.
— Где я оставлю её?
— Как где? — мелькнула догадка, но я не могла сразу поверить в неё — Во дворе…
— Нет, лапа — мы всё ещё сидели, тесно прижавшись друг к другу — Нет, я не могу, лапа: её же разденут вмиг…
Огромный вопросительный знак вырос во мне и, раздирая нутро, прошёл насквозь, зацепившись за уши … Я ничего не ответила на все его «что случилось?», «куда ты?», «подожди!» — молча вышла и пошла к своей машине. Путь в два шага показался мне переходом через Альпы.
Ещё какое–то время он не давал мне отъехать, в одной рубашке стоя под промозглым осенним ветром, в чем–то уговаривая меня. В общем–то, это был сплошной поток пошлости, кажется, он решил, что меня оскорбило его предложение заниматься любовью в машине. Он уверял меня в своём уважении к женщинам…
Проносились мимо огни встречных машин, езда рождала хорошие не одушевлённые мысли, и самой тёплой среди них была мысль о том, что надо бы завтра съездить на станцию обслуживания, проверить тормоза.
И тут же подумалось, что водить машину невероятно полезно людям не уравновешенным, склонным к депрессиям, потому, что само по себе нелепо нажимать на тормоза, глядеть вперед, предвидя ситуацию на дороге и предусмотрительно готовя себя к ней — словом, целиком находиться во власти инстинкта самосохранения — и при этом раскачивать в себе истерическую мысль: «ах, жить не хочется!..»
В загадочном кружении Крестовского острова вдруг возник и понемногу начал оживать сюжет рассказа о маленьком, хромом человеке, всю жизнь мечтавшем купить автомобиль, он копит, во всём себе отказывает, кое–как живёт с матерью в коммуналке, в одной комнате, безобразно одевается, не знает женщин… и только накопит, как она — уже столько раз во сне виденная, уже так реально принадлежавшая ему машина — по закону подлости именно она, дорожает чуть ли не в полтора раза, но он ни за что на согласится унизить свою мечту до ка кого–нибудь там «Запорожца» — нет, он лучше зимой в тапочках ходить будет — и ходит–таки, и вот наконец — он владелец машины и даже гараж есть — теперь, ему кажется, можно начать жить, не жалеть копеек на обед в столовке, можно купить индийские джинсы, курить сигареты с фильтром, наконец — женщина. Конечно, сигареты, тряпки — всё это не главное, главное — это женщина, но её некуда привести, зато у него есть машина и гараж, и в машине он откидывает сидения, он вытаскивает подсос, и заводит двигатель, и удушливое тепло заполняет со бой подлое их убежище…
Но это будет другой рассказ, а теперь — точка. Приехала.
Ленинград, ноябрь 1976