– Но это уж слишком, – заметила Аннабел через несколько минут, разглядывая лежавшие на ее коленях драгоценности.
– А по-моему, слишком мало, – подхватил Дафф. – Вы привели меня назад в большой мир. И если не возьмете всего этого, я снова погону в своей безбрежной печали.
– Вовсе нет.
– Все возможно.
Она оценивающе оглядела его, понимая, насколько трудно и принять, и отвергнуть дары его семейства. Она не хотела обижать Уэстерлендов. С другой стороны, будет весьма нелегко объяснить дома появление столь дорогих вещей.
– Если я приму это, что скажет моя мать? Она не подозревает о деталях моей жизни в городе.
– Разумеется. Но они поместятся в вашем ридикюле.
– Не знаю, – нерешительно пробормотала Аннабел. – Конечно, ваши родные очень добры. Но мне неловко.
– Они хотели всего лишь порадовать вас за все, что вы сделали для меня. Но они надеются, что наша дружба продолжится.
– А зачем им это надо? – с подозрением спросила Аннабел.
– Вы неверно меня поняли, – поспешно сказал он. – Они хотят нам обоим только добра. И вы приглашены на ужин в любое время, как только захотите прийти. Мать твердо решила послать вам приглашение в благодарность за мое выздоровление.
– Но я по-прежнему в нерешительности. – Аннабел секунду поколебалась, прежде чем продолжить: – Собственно говоря, я не уверена, что хочу распространить свое доброе отношение… – ее ноздри гневно раздулись, – на вашу семью.
– Но ужин будет в очень узком кругу. И никто из общества не будет приглашен. По крайней мере подумайте над этим. Можно, я скажу матушке, что ваше согласие зависит от состояния здоровья вашей матери?
– Так вы полностью оправились? – осведомилась Аннабел, никак не реагируя на приглашение к ужину.
– Скажем так: я на верном пути… после года страданий. Поэтому вы – настоящий ангел милосердия для меня и моей семьи.
– Не знаю, что и ответить на столь цветистый комплимент. Разве что поблагодарить вас.
– О, не за что. Вы осчастливили всю семью Д'Абернонов.
– И как легко это оказалось, – улыбнулась она. На самом деле ей следовало благодарить его за то, что в глазах матери снова засветилась радость. Но она благоразумно промолчала.
– Итак, я сложу все это в ваш ридикюль. – Он стал складывать драгоценности в ее сумочку, свисавшую с запястья. – А потом отвезу вас домой.
Ей вдруг не захотелось расставаться с ним, но здравый смысл перевесил.
– Большое спасибо за чудесный день. Поверьте, я вполне искренна. Не могу припомнить, когда еще так много смеялась. Все было прекрасно.
– Не хотите завтра посмотреть мою конюшню и скаковых лошадей? Мы могли бы взять с собой вашу мать и детей, если не желаете покидать их так скоро. Я захвачу с собой экипаж побольше.
– Сколько у вас лошадей?
Ей следовало сказать «нет». Будь она рассудительной женщиной, наверняка отказалась бы!..
– Пока всего десять. Но четырех я брал с собой, когда уезжал на войну. Вчера вы видели Ромула. Его собратья так же хороши. Если хотите, Эдди мог бы заварить чай для вашей матушки.
– Уверена, он будет очень рад, – хмыкнула она.
– Поверьте, он рад всему, что снова открывает мне дверь в большой мир. Скажите, что приедете. Мы устроим пикник.
– Наверное, не стоит.
– Но почему?
В голову не приходила ни одна веская причина. К тому же в его просьбе не было ничего необычного.
– Хорошо, я спрошу маму.
– Превосходно. Может, лучше это сделаю я?
Но миссис Фостер вежливо отказалась, объяснив, что здоровье не позволяет ей покидать дом.
– Впрочем, Аннабел вполне может осмотреть ваши конюшни, – поспешно добавила она. – Мне так нравится, что на ее щеках снова появился румянец! В последнее время она слишком долго сидела взаперти и слишком много работала. И не смотри так на меня, дорогая, это чистая правда. – Миссис Фостер снова обратилась к Даффу: – Когда вы заедете за Аннабел?
– Десять утра не слишком рано?
Он хотел сказать «восемь», но вовремя сдержался.
– О, ни в малейшей степени. Мы встаем с солнцем.
– Уверены, что не хотите тоже поехать? Мы захватили бы Молли и детей, – вежливо предложил он.
– Господи, нет, но все равно спасибо. И за мой выигрыш тоже.
Миссис Фостер похлопала по карману юбки, куда положила переданные Даффом банкноты.
– Серые кобылки всегда приносят мне удачу. И я позабочусь о том, чтобы Аннабел была готова к десяти, лорд Дарли. О, смотрите! Видите, чему она выучилась на сцене? Строить преуморительные гримасы! Не капризничай, дорогая. Солнце и свежий воздух могут творить чудеса. Погоди и увидишь. И поблагодари лорда Дарли за приглашение. Пфф! Можно подумать, у тебя язык отнялся! Ну так вот, милорд, мы благодарим вас, даже если моя дочь забыла о хороших манерах.
– О, не за что, миссис Фостер. Поверьте, я очень рад. – Дафф поймал взгляд Аннабел и улыбнулся. – До завтра, – пробормотал он с поклоном и направился к двери.
– Мама, ради всего святого, – прошипела Аннабел после его ухода. – Может, ты прекратишь навязывать меня маркизу! Это так унизительно!
– Глупости, дорогая. Этот человек на седьмом небе оттого, что ты согласилась составить ему компанию. Верно, Молли? – с улыбкой спросила миссис Фостер, повернувшись к своей сообщнице. – Как мило с его стороны пригласить и нас тоже.
– В жизни не встречала такого славного джентльмена! Приглашение от человека его положения! Можете себе представить! – воскликнула Молли, закатив глаза.
– Теперь нужно обдумать твой наряд на завтра, – объявила миссис Фостер с таким видом, словно служила камеристкой у самой королевы.
– Если не возражаешь, мама, я вполне способна одеться сама! – горячо воскликнула Аннабел.
– О, я вижу, моя дорогая дочь выведена из себя. Вполне можно подумать, что лорд Дарли чем-то задел ее сердце. Недаром она так яростно протестует, – съязвила мать.
Не в силах вынести этой пикировки и вполне сознавая, что ее чувства затронуты куда больше, чем ей хотелось бы, Аннабел объявила тоном, который сама посчитала ребячески-капризным:
– Я устала и иду в свою комнату.
И она удалилась со сцены с драматичным величием ведущей актрисы театра «Друри-Лейн».
А вот Дафф в отличие от нее тихонько напевал по пути домой.
Глава 12
Лорд Иннес вошел в игорную комнату клуба «Уайтс», обозрел толпу и почти сразу обнаружил того, кого искал. Встав за спинкой стула Уоллингейма, Иннес несколько минут наблюдал за игрой, прежде чем тронуть приятеля за плечо.
Тот, оглянувшись, недовольно проворчал:
– Позже, Дугал. Не видишь, что я выигрываю?
– Я встретил ее.
Уоллингейм резко развернулся и впился глазами в приятеля.
– Уверен?
– Вчера на ипподроме Уайтинг-Хилл. Она была с Даффом.
Уоллингейм швырнул карты на стол, пробормотал: «Я вне игры» и, даже не посмотрев на большую стопку фишек, поднялся и подтолкнул Инесса к выходу.
– Рассказывай, – велел он, когда оба очутились в безлюдном коридоре. – Я хочу знать, как она выглядит, что сказала… ты говорил с ней? Она действительно была с этим гребаным бабником? Мне нужны все детали.
Очевидно, сообщение Иннеса привело его в бешенство.
– Выглядит, как обычно, неотразимой, и…
Уоллингейм схватил Иннеса за руку:
– Ты говорил с ней?!
– Я не смог подобраться ближе, – признался Иннес, вырвав руку. – Они с Даффом по какой-то причине стояли у самых перил, а ты же знаешь, какова толпа на скачках. Не расступятся даже ради самого короля. Хотя вокруг нее тоже собрались поклонники, и не зря: она просто великолепна. Кроме того, она сняла шляпку. Помнишь, каковы у нее волосы, особенно на свету: этот поразительный оттенок…
– Да-да, – перебил его Уоллингейм. – Мы все видели ее волосы. А с короткой стрижкой она еще прекраснее.