– Ты в полной безопасности, дорогая. Если я попробую что-то предпринять в отношении тебя, боюсь, что истеку кровью, как зарезанная свинья, а матушка поднимет такой шум, что будет слышно даже в Брайтоне.
– Значит, пока мне ничто не грозит.
– Именно «пока». Помни об этом. Теперь, с твоим приездом, у меня появился огромный стимул к выздоровлению.
Его родители сказали то же самое, хотя в более вежливых выражениях. Нет, она очень хотела помочь Даффу поскорее встать на ноги. Больше всего на свете. А вот до какой степени она готова посвятить себя Даффу… над этим стоило подумать. В любом случае никогда не следует строить далеко идущие планы: жизнь ненадежна. Этот урок она усвоила в тринадцать лет, когда впервые заболел отец.
Но секунду спустя, коснувшись руки Даффа и осторожно сжав его пальцы, она отчего-то ощутила, что пришла домой после долгого отсутствия. До этой минуты она никогда не испытывала подобных эмоций: отчасти сострадание и нежность, но в основном – чистое, яркое, незамутненное наслаждение, настолько шокирующее, что пело в крови торжествующим гимном.
– Останься со мной, – попросил он, впившись в нее знакомым дерзким, высокомерным взглядом.
Аннабел не ответила. Да и что ответить, когда всеми фибрами своего существа она сознавала, до чего же невозможно согласиться на его требование.
– Только скажи «да».
Нет, нет, нет…
– Да, – прошептала она. Сердце взяло верх над разумом.
Его улыбка согрела не только ее душу, но и всю комнату. И словно волшебной кистью каким-то образом стерла и ее прошлое.
– Теперь я очень быстро поправлюсь, – весело объявил Дафф.
В улыбке Аннабел отразилась вся глубина ее чувств.
– И сделаешь меня очень счастливой, – просто ответила она.
– Я слышал, ты приехала вместе со всеми домочадцами, – деловито начал он, точно собираясь что-то предложить. – Пригласи их перебраться к нам.
– Да ты с ума сошел! – Аннабел словно сбросили с небес на землю. Нахмурившись, она упрямо пожала плечами: – Представляю, что будут болтать все злые языки в городе!
Но маркиз не привык, чтобы его желаниям перечили.
– Я попрошу матушку их пригласить, – спокойно пояснил он, ничем не уступая ей в упрямстве. – Так что все правила приличия будут соблюдены.
– Ни в коем случае! Дафф, не усложняй мне жизнь! Мать почти ничего не знает о моей прошлой жизни, и я предпочитаю, чтобы так и оставалось. Если мы станем жить в нашем доме, где я отдаю приказы и не принимаю визитеров, она вряд ли услышит сплетни, которые в изобилии ходят про меня.
– Визитеров-мужчин, полагаю? – пробурчал он.
– Нет. Говорю же, все в прошлом. У меня нет приятелей-мужчин.
«Если не считать меня», – едва не выпалил он. Но не собирался делать сравнений: ведь то, что он испытывал к ней, было так далеко от ее прошлого образа жизни, да и его тоже… невыразимо далеко…
– Я тоже стал другим. У тебя нет друзей-мужчин, а у меня – друзей-женщин. Поэтому останься.
– Тебе нет нужды ничего менять ради меня, Дафф, – отмахнулась она. – Честно говоря, я не питаю никаких надежд.
– Тем не менее я изменился.
– Когда ты встанешь с постели, все покажется другим, – улыбнулась она. – Просто ты ослабел от потери крови.
– Считаешь, что в голове у меня одна пустота и ранение повлияло на мой разум?
– Я просто хочу подчеркнуть, что не нуждаюсь в лести. Я рада быть с тобой, и больше ничего не требуется говорить.
– Это не лесть, – проворчал он. – Я вполне серьезен. И действительно хочу, чтобы ты оставалась со мной.
– Дафф, в самом деле, можно подумать, мы с тобой не знакомы с нравами общества. Подобная новость за несколько часов облетит город.
– Значит, ты просто водила меня за нос, когда обещала остаться, – резко бросил он.
– Я осталась бы, будь это возможно, – мягко пояснила она. – Но так нельзя. Да и твои родители вряд ли одобрят подобное поведение.
– Ты не знаешь моих родителей. Их роман был настолько далек от обычного, что люди до сих пор вспоминают тот скандал.
– Но ведь нужно подумать и о моей матери. Если ты согласен, я готова целыми днями просиживать у твоей постели и только на ночь буду уезжать домой.
Дафф надулся. Аннабел улыбнулась:
– Надеешься, что это заставит меня передумать?
– А вот на мою мать это всегда действовало, – усмехнулся он.
– Судя по высказываниям твоей матери, ты – само совершенство.
– И всегда им был, – подтвердил Дафф с ангельским взглядом. Она рассмеялась и порывисто стиснула его пальцы.
Он охнул.
– Прости меня, прости, – прошептала она, отдернув руку. – Где болит?
Он попытался рассмеяться, но лишь горестно скривился.
– Легче сказать, где не болит. Я срочно нуждаюсь в поцелуе, чтобы облегчить страдания.
– Ты неисправим, – пожурила она, невольно улыбаясь.
– Но я все равно тебе нравлюсь и таким, – парировал он.
«Больше чем нравишься», – подумала она, уже почти влюбленная, хотя всячески старалась этого избежать.
– Хорошо. Только один поцелуй, пока ты не окрепнешь.
– Как скажешь.
Аннабел рассмеялась.
– Вижу, что ты стал очень сговорчивым в своем неподвижном состоянии.
– Не рассчитывай, что это долго продлится. Теперь у меня есть все причины как можно скорее подняться с одра болезни.
– Чтобы затащить меня в постель?
– Чтобы снова тебя обнять. Остальное зависит от тебя.
Вот так всегда! Даффу ни к чему просить и умолять. Достаточно улыбнуться, поманить пальцем, и все женщины – у его ног.
– Поцелуй меня, пожалуйста, – едва слышно попросил он. – Я истосковался по тебе.
Не знай она репутации Даффа и всех тех историй, которые про него ходили, могла бы, пожалуй, принять его слова близко к сердцу. А может, и приняла… по крайней мере в этот момент.
– Я тоже тосковала по тебе, – пробормотала она, нагибаясь и касаясь его губ в легчайшей из ласк. И несмотря на краткость прикосновения, почувствовала, как неумолимо влечет ее к нему.
– Еще, – прошептал он, и это слово прозвучало песней сирены.
Один поцелуй вел к другому, а третий разжег такое пламя слепого желания, что Аннабел, обретя наконец подобие рассудка, оторвалась от Даффа и отскочила.
– Это безумие, – прошептала она.
– Но такое великолепное безумие, – парировал он, ощущая, как бурлит кровь, как вливаются в него новые силы. Поцелуй Белл – лучшее лекарство. – Ты, моя милая, превзошла всех докторов, – пробормотал он, подмигивая. – И я хочу есть. Никаких бульонов и каш. Мне нужна настоящая еда.
Такая внезапная перемена рассмешила ее.
– Скоро мне придется отбиваться от тебя, – покачала она головой и потянулась к сонетке.
– Сомневаюсь, – протянул он.
– Самоуверенный мальчишка! – бросила она, дернув за вышитую ленту. – Я могу преподнести тебе сюрприз.
После столь страстных поцелуев он будет крайне удивлен, если Аннабел даст ему время полностью оправиться. Но Дафф, как всегда, был тактичен.
– Если ты намерена отбиваться от меня, могу только посоветовать копить силы. Потому что через несколько дней я либо поборю, либо соблазню тебя. Выбирай, что предпочитаешь.
Поразительно, как простые слова могли возбудить ее до такой степени, что его шутливые угрозы расплавили сердце кипящей лавой желания.
– Позже я дам тебе знать, что именно предпочитаю, – кокетливо откликнулась она.
Невозможно было не услышать отголосков страсти в ее голосе, понятных человеку с его опытом.
– Не торопись, – пробормотал он, слабо улыбаясь. – Я скорее всего встану с постели только через день-другой. Хотя полагаю, что для этого вовсе не обязательно вставать с постели. Полагаю, если я очень тебя попрошу, ты поможешь больному калеке… например… возьмешь на себя большую часть самой бурной деятельности. Буду более чем счастлив позже возместить тебе все неудобства. Ты даже можешь уговорить меня подчиняться всем твоим приказам.