— Уезжаешь… — Утвердительно кивнула. Чего уж тут непонятного?.. — А когда… — Резво начала, но темп не потянула. Продолжила совсем уж тихо и неуверенно. — Когда собирался мне об этом сказать?
Андрей губы поджал.
— Собирался. — Зло пнул стул и вот тогда взгляд вскинул. Хотел что-то сказать, но промолчал. И я промолчать хотела, но не получилось. Обида была сильнее.
— Давай оставим всё как есть. — Повторила упрямо и Андрей с места сорвался, не желая продолжать бессмысленный разговор.
За тот последний месяц мы умудрились ни разу не столкнуться. Эти дни казались бесконечно долгими и абсолютно бессмысленными. Гордость душила, обида глушила любой порыв, информационный поток заставлял впасть в ступор. Никто о нашем расставании не говорил вслух, но каждый считал обязательным перешёптываться за спиной. О том, что на выпускной бал Андрей пригласил первую красавицу школы, Танечку Лаврову, сообщить мне считал своей обязанностью каждый третий. А о том, насколько шумно они гудели, на следующее утро знал весь городок.
Приметив под воротами знакомую фигуру, в первый момент я замедлила шаг, на какой-то короткий миг, казалось, даже сердце замерло в предвкушении, а потом отпустило: стоял не Андрей. Его брат, похожий на Андрея как две капли воды поглядывал на меня с интересом. Одно лицо, вот только взгляд мягче, улыбка более плавная. Та же принципиальность, но своих целей Игорь достигал другими путями. Вот и сейчас хотел всё решить за Андрея, потому и пришёл, как можно догадаться, втайне от брата.
— Привет. Поговорим?
Начал он без предисловий и решительно шагнул во двор, как только я неуверенно пожала плечами.
— Завтра Андрей уезжает. — Бросил Игорь на ходу и на меня оглянулся.
В дом не пошёл, свернул к летней беседке, закурил.
— Так и будешь молчать? — Глянул с претензией.
— Я не знаю, что сказать должна. — Снова плечами пожала, а Игорь усмехнулся. Жёстко. И тем самым стал на Андрея похож.
— Ничего не говори. Приходи сегодня. Приходи в восемь. Что-то вроде отвальной будет.
— Зачем?
— А ты как думаешь? Поцелует он тебя перед долгим прощанием! Рита, нельзя так. — Получилось как призыв. А я закрывалась. И руки на груди скрестила, не желая подпускать ближе.
— Скажи, а ты ко мне первой с этим пришёл или сначала Андрея обрабатывал?
— Почему ты считаешь, что тебе в этой ситуации сложнее всех, а? Тоже мне жертва!
— И в мыслях такую роль себе не отписывала. — Отрицательно качнув головой, я губу закусила. Игорь презрительно скривился.
— Давай прослезись ещё.
— Не буду.
— Да? А не мешало бы. Вот пришёл бы я к Андрюхе и сказал: плачет принцесса твоя, страдает, осознала всё, места себе не находит. Он метнётся, увидит тебя, расчувствуется. А он что слышит? Живёшь как жила и о нём не вспоминаешь!
— А он это слышит?
— Вы так натурально включаете дурака, мадам… — Игорь пакостно ухмыльнулся и шутливо склонил голову в знаке почтения. — Короче! — С места подскочил, сигарету, что неторопливо покручивал в пальцах, нервно затушил о набитую на бортики беседки жестянку. — В восемь у нас дома. Все будут. И… он тебя ждёт.
— Он так сказал?
— Да нет, я догадливый. — Посчитал Игорь нужным съязвить, правда, тут же исподлобья глянул, на доверительное расстояние подошёл и эмоции поубавил. — Не знаю, о чём вы там говорили и какая кость поперёк горла встала… Андрей, ты же знаешь, не отчитался, но время ничего не лечит, оно только отдаляет друг от друга. И пока ты далеко, Танечка Лаврова может оказаться очень близко.
— Подумаешь… Одной больше, одной меньше… — Покрутила я пальцем по ребру несущего бруска.
— Может, и так. Вот только эта коза своего не упустит. Она давить будет, а Андрей просто не увидит смысла её запал притормозить.
Как Игорь брата выгораживает заставило меня усмехнуться.
— Так интересно рассказываешь…
— Со стороны как-то виднее. — Проговорил он тихо и кончиками пальцев моего плеча коснулся, привлекая внимание. — Приходи, я прошу тебя.
— Зачем просишь?
— А у близнецов, Ритуль, знаешь, будто душа одна на двоих. Моя сейчас мечется, разрывается на части. Как думаешь, с чего бы?
Игорь ушёл, а я так и стояла, будто прикованная к месту. Опомнилась, а рядом уже и нет никого. Только ветер, что шуршит листвой и мысли, что роем пчёл шумят в голове. И жалят. Больно. Одна за другой.
У дома Андрея я оказалась не раньше десяти. Из-за высокого забора доносилась громкая музыка, женские крики, довольный мужской смех. «Оргия в самом разгаре» — усмехнулась я самой себе и к разогретому недавним солнцем металлу спиной прижалась, пытаясь волнение сбросить, отдышаться.