И с преимуществом в полтора часа, по сравнению с обычным своим графиком, я подходил к дому. Голову штурмовали подозрительные и местами предательские мысли, допустим, приготовить своей молодой жене сюрприз, в виде хорошего ужина. Но в итоге все мои благородные замыслы были развеяны по ветру звонком, который застал меня с ключами в руках, во время тщетной попытки с налёта взять штурмом дверь в свою квартиру. Когда я выцарапал смартфон из кармана и смог доставить его в зону действия своих глаз, я уже не мог ничему удивиться, а, наверное, стоило. Меня вызывал абонент, записанный в телефонной книге как «Алоис». Только спустя некоторое время у меня возник законный вопрос — а как данный абонент вообще появился в записной книжке МОЕГО телефона? Но это потом, а в тот момент, параллельно с проворачиванием ключа в замочной скважине, я нажал кнопку «принять вызов» и приложил телефон к уху.
Вместо велеречивых приветствий, напоминаний и очередных пророчеств, я услышал ехидный голос, который нагло поинтересовался — куда я умудрился засунуть на этой маленькой кухне его любимый белый перец? Подозрений, на тот момент, у меня ещё не было. Я промямлил что-то про стеклянную баночку, за пакетом с мукой и ввалился в свою квартиру. Именно в эту секунду я всё и понял. Знания пришли в мою голову при помощи запаха пряного ароматного картофельного соуса, сваренного на мясном бульоне, скорее всего говяжьем. Этот аромат полностью оккупировал не только кухню, но и коридор, в котором я на этот момент находился. Потом был силуэт Алоиса на моей кухне и знакомый звук открываемой стеклянной баночки со специями.
Сволочь! Ну, ладно — просто гад!!! Такую идею увел у меня из-под носа! Но высказать я всё равно ничего не успел, короткое приветствие и требование немедленно порезать хлеб с топинамбуром. Причём, всенепременно, тонкими кусочками. Потому что, если я этого не сделаю, то хлебом займётся он сам. А если он отвлечётся, то возникнет реальная угроза перетомить этот великолепный соус и поставить картошку на грань самоуничтожения. А это стало бы огромной и совершенно непростительной ошибкой с моей стороны. Итогом этой тирады Алоиса стали снятые мною верхние вещи, помытые руки и тонко нарезанные ломтики хлеба.
Вот так буднично и, пожалуй, уже традиционно, произошла наша вторая встреча на кухне. Моей кухне. Не скажу, что эта зарождающаяся тенденция меня восхищала. Но мужской прагматизм всё-таки добавил ложку каштанового мёда в эту попахивающую неприятностями ситуацию. Мне не надо было готовить ужин! А вот это уже не малый плюс, ещё более возрастающий, если учесть потенциально превосходный вкус приготовленного гостем блюда.
Хотя, попробовать свою стряпню Алоис мне не позволил. Сунул в руки стакан с уже остывающим чаем и повёл в комнату. Я даже не стал удивляться тому, что заварен был мой любимый, тщательно сберегаемый на самый чёрный день, чёрный байховый с листочками земляники. Все мои ехидные реплики и едкие претензии моментально испарились в предчувствии важного разговора. Возможно, самого важного в моей жизни, не считая, конечно, предложения моей Тате.
И вот мне, чуть подробнее, рассказали о потенциальной работе. Всё оказалось до мерзости тривиально. Никаких тебе проповедей перед миллионами страждущих, обещаний скорейшего конца света всем сразу и каждому в отдельности, ничего великого. Даже прилюдно внеплановое затмение солнца не намечалось устраивать. Главное, что от меня требовалось — это полная тайна. Я должен стать этаким первосвященником, он же главный жрец, он же главный исполнитель воли, он же частичное воплощение и всё это в одном лице.
Я ведь не забыл сказать, что Али (а именно так я нижайше испросил разрешение называть в дальнейшем Алоиса) выглядел не так, как в первый раз? При сохранении тех же интонаций, внешне передо мной сидел смугловатый парень, как сейчас говорят, с восточными или арабскими корнями. А может быть и с ветками генов откуда-нибудь из северной Индии или не менее северного Пакистана. Вопрос внешности в нашем разговоре мною задан не был, хотя именно это Али, в первую очередь и пояснил — он тела арендовал. На время, с полным контролем и определённой платой после использования. Своего, человеческого, обличья у Али не было. Вот поэтому помощь аборигена этого мира ему бы не помешала, но, как он заверил, без какого-либо контроля над моим сознанием или телом.