Его визави закрыл глаза, подумал и согласился, предупредив, что место, где происходил разговор, и темы, которые проговаривались, Матвею следует забыть. Ему выдали справку, якобы, из психлечебницы и отвезли к ближайшей остановке трамвая.
По вагону проходил контролёр, обозлённый на многочисленных «зайцев», он потребовал предъявить билет.
Кошелька у Матвея не оказалось.
Порывшись в карманах, он вытащил справку из психлечебницы.
Контролёр прочел её, стал приветливым, попросил не беспокоиться и ретировался.
То же самое произошло в троллейбусе, на который молодой человек пересел, чтобы доехать до дома.
Матвей понял, что получил «индульгенцию» от оплаты за проезд.
Об институте среди леса и разговоре в кабинете он никому не рассказал, пообещал себе не болтать об идеях, а мама сочла, что ребёнок перезанимался.
Второе, предупреждение с окнами в клеточку оказалось серьёзнее, чем беседа в школе с психотерапевтом.
Невзрачная Клавдия Петровна и носом, и кожей чуяла время, в котором жили она и её нестандартный ученик.
Третье предупреждение
По окончании ВУЗа Матвея пригласили в аспирантуру.
Некоторые сообразительные девушки пытались взять приступом перспективного студента, но убедились, что Матвей и женитьба — вещи несовместимые. К близким отношениям он относился не как к романтическим, чему-то обязывающим, а с позиции изучения процессов.
От аспирантуры Матвей отказался, считая её пустой тратой времени, выбрал распределение в академический институт, где от него требовалось посещение раз или два в неделю и предоставление материалов по назначенной сверху теме, в остальное время он был свободен.
Поскольку Матвей с юности имел репутацию мастера, способного починить любое устройство, к нему обращались, когда ломалась какая-нибудь установка для исследований. Он реанимировал её, получал «большое спасибо», никак этот факт, не сопоставляя с деньгами. А зарплата необыкновенного сына полуграмотной Мани была минимальна. Сказать об этом она стеснялась.
Прошло несколько лет, схема прибора для сканирования мыслей человека была разработана, определена элементная база. Матвей приступил к компоновке.
Ввиду дефицита — постоянного спутника социализма, комплектующие для прибора купить в магазинах было невозможно, но Матвей указывал их в заявках для ремонта поломавшейся техники.
Руководство академического института подписывало эти документы, потому что серьёзные проблемы с приборами решал только Матвей.
К тому же статьи по теоретической физике, написанные им по заданию института, заинтересовали учёных на родине и за рубежом, что добавляло уважения к его персоне.
Когда в учреждение «сверху» поставили дорогую установку, закупленную в Великобритании, Матвей был единственной кандидатурой для того, чтобы определить, насколько она соответствует тематике института.
Испытав установку в действии, поразмышляв над сопроводительными документами, Матвей сформулировал замечания и предложения по её усовершенствованию. Эти бумаги, написанные на русском языке, он, в качестве отчёта, положил на стол руководству, а написанные на английском, отправил с куратором, сопровождавшим установку, в фирму-производитель.
Из Великобритании пришёл ответ с благодарностью, техническим заданием на продолжение работы и чеком на некоторую сумму в фунтах. Попало это послание не в почтовый ящик Матвея, а в секретный отдел института, куда его и вызвали.
— Как случилось, что вы предложили сотрудничество капиталистической стране, а? — хитрые глазки внешне простоватого мужика, «шныряли» по лицу Матвея.
Он не ожидал, что его соображения по модификации установки могут рассматриваться в таком ключе, повеяло больницей с окнами в клетку. Оправдания насчёт того, что документы сначала были направлены руководству института, и не вина Матвея, что англичане откликнулись раньше, не имели действия.
— Вижу, что проблемы с психикой у вас были. Надо держать себя в руках, а то, смотрите…. Напишем, что отказываетесь от работы и оплаты?
Матвей подписал отказ, честно предупредив, что без соответствующей доработки прибор не решит поставленных задач.
Наука мужика из особого отдела не волновала, он отвечал за «секреты».
Вышел Матвей из его кабинета, сожалея о том, что научную политику учреждения, определял не учёный совет, а особый отдел.
Женщины
Фамилии авторов книг на столе сына: Бурбаки, Макс Планк, Фрейд ничего не значили для Мани, но название Тибет было знакомо. Эрудиции и жизненного опыта ей хватило, чтобы понять: поездка туда стоит серьёзных денег, она необходима для продолжения работы. Отнесли антиквару вторую вазу эпохи Мин.