— Кто тебе дал право мной командовать? — Сергей ни сколько не боялся отца даже в положении, в котором он сейчас-Я уже совершеннолетний года два и имею право строить жизнь без твоего согласия.
— Ах ты, скотина. — рука разжалась, отпуская сына на стул — Я тебе сейчас покажу, что ты там без моего согласия строить будешь. — угрожающе звучит голос, а ещё мгновение-и Леонид сжимает в руке лошадиный хлыст. В свободное время начальник Интерпола увлекался верховой ездой…
Ничего не дрогнуло в нем, когда он, размахнувшись, ударил сына по оголённым ногам. Череда ударов обрушивалась на Сергея Леонидовича с завидной регулярностью, заставляя того принять оборонительную позу. В попытке прикрыть лицо ему жгло руки. Но он терпел. Видел зелень глаз его любимой и понимал — переживёт любую боль без крика, если это поможет ему стать ближе к ней.
Леонид запер сына в комнате. На окнах были решётки. Но не будь он сыном начальника Интерпола, если бы не нашёл выход.
Через четыре часа Марта будет ждать его на вокзале. Её родители тоже будут против её брака и ей тоже придётся бежать. Они уедут на ночном рейсе в далёкий Верден, где будет только их жизнь.
Покидав вещи в сумку, он вытащил из всех книг свои сбережения. Они пригодятся им, пока он будет искать работу на первое время и переучиваться.
Ночь, осенний холод, твёрдая решимость. Отмычки от решётки, оторванный ранее от стены канат и немного опасный спуск со второго этажа через окно в новую жизнь….
Сейчас дочь спала и не знала, какой ценной она появилась на свет, сколько её папа и мама прошли, чтобы быть вместе. Марта в ту ночь пришла немного позже, отхаркиваясь кровью и с лиловым фингалом под глазом.
Избитые родителями, но счастливые, они уехали из города. До сих пор отец не нашёл своего сына, а Марту уже никто никогда не найдёт.
Дочка спала в кровати в своей собственной комнате без решёток на окнах. Он доверяет ей. Ей уже четырнадцать, она похожа на Марту, чьи черты он хранит спустя столько лет. Он любит её и будет оберегать от всего зла и несправедливости на свете.
3. Екатерина
Мой красивый отец стоял недалеко от меня, наряженной в белую рубашку и юбку чуть выше колена. На мои плечи был накинут пиджак, так как у реки, где мы стояли, было прохладно.
Мы смотрели на парад морского флота. У папы в руках была камера и изредка он окликал меня, показывая, куда и как встать — и фотографировал.
В какой-то момент, наблюдая за парадом, мне стало даже грустно. Отец достаточно зарабатывает, но я никогда не каталась даже на пароме на ту сторону реки. А так хотелось узнать что там.
— Екатерина, что с настроением? — спросил родной мужчина, подойдя ко мне — холодно или наскучило?
— Нет, пап, не холодно. И очень интересно. Просто тоже хочу поплавать по воде на каком-нибудь пароходе.
— Не стоит. На суше безопаснее, да и не вижу смысла тратить деньги на то, чтобы двадцать минут постоять на дереве, а вокруг столько воды, и при этом не иметь возможности даже дотронуться до неё-он фыркнул и, взяв за плечи, прижал к себе. Я вырвалась.
— А я хочу на пароход или, хотя бы, паром. Это тебе это кажется скучным, а не мне!
— Иди сюда.
Я скривилась и, сложив руки на груди, демонстративно сделала шаг в другую сторону.
— Екатерина, ну-ка перестань. Ты должна понимать, что в жизни все не так, как хочется тебе.
— Да конечно! — руки сами раскинулись в стороны от переизбытка эмоций-телевизор долго не смотри, сладкое вредно, гулять можно до шести, ещё и по реке не катайся! — я со злости топнула ногой, воинственно глядя в равнодушные отцовкие глаза. На нас стали оборачиваться любопытные.
— Екатерина, немедленно прекрати этот спектакль. Я вроде учил тебя брать эмоции под контроль и…
— Не хочу! — перебила я и ступила к склону — Я хочу кататься на пароме! Или мы идём кататься или я спрыгну в воду!
— Прыгай. — не двинувшись с места сказал мужчина и изогнул бровь — чего ждёшь? Прыгать разучилась?
Я растерялась и завизжала громче.
— Ты меня на любишь! Тебя плевать на меня! — для убедительности пустила слезы. Отца не проняло.
— И что с этого? — он угрожающе сделал шаг ко мне — или ты сейчас идёшь сюда и успокаиваешься, или поедешь домой получать наказание.
Я свалилась на землю и ударила по ней кулаком.
— Не хочу никуда! Хочу кататься!
— Значит едем домой. — всё так же равнодушно ответил папа и поднял меня с земли за руки. Поставил на ноги. Крепко сжал мою ладонь.
— Идём домой, доченька. Там ты мне расскажешь, что и когда ты хочешь-тон был началом настоящей грозы. Он злился. — Вперёд!