— А после шторма? — рявкнул король, хмурясь.
Молодой граф скептически прищёлкнул языком.
— Нас разметало по Средиземноморью так, что, когда буря, наконец, утихла, на горизонте не было ни одного судна. Ни одного! Слишком большой разброс, и слишком малая вероятность того, что два судёнышка случайно окажутся прибиты друг к другу. Простите, сир, но я не верю в чудеса, а подобное положение дел, случись оно на самом деле, было бы ничем иным, как чудом. Даже если со стороны каперов готовилась попытка перехвата и похищения — им пришлось заняться спасением собственных шкур. Поэтому, скорее всего, и впрямь «Солнцеподобный» скоро войдёт в Марсельские воды. Стало быть… — Он запнулся. — Мне… встречать?
Генрих Валуа окинул собеседника испытующим взором.
— Да уж, невесту надо встретить. Хоть вдовушка и не подозревает, что она уже невеста, да ещё и твоя. Но не думает же она всю оставшуюся жизнь скорбеть по престарелому мужу, этакая красавица, свободная, богатая… Если ты не очаруешь её немедленно, твоей нерасторопностью воспользуется сотня-другая охотников. Слишком уж лакомый кусочек. И, должно быть, совершенно невинный… Как ты думаешь?
Граф как-то чересчур поспешно отвёл глаза.
— Она не глупа, хоть и красива, государь, — только и сказал сухо. — А уж что там было или не было между ней и мужем…
— Да брось! На Востоке, конечно, мужчины куда дольше сохраняют свою силу, но не до ста с лишним лет! Ведь ты сам говорил: лекарь к ней не сватался, а получил в подарок от самого Хромца; а от подобных даров не отказываются. Скорее всего, растил он её, как куколку, как внучку или правнучку… — Король задумался. По-простецки почесал в затылке, сбив набок тонкий золотой обод, украшенный рубинами. — Впрочем, кто их знает, этих лекарей; хоть и упрекают: «Врачу, исцелися, мол, сам», да ведь всё может быть… Какая тебе разница? Ну, не невинна, и что? Получишь опытную жёнушку, не какую-то дрожащую под одеялом деву, а настоящую, страстную одалиску…
Рука графа судорожно, до хруста в пальцах, сжалась в кулак.
Он так и не повернул головы, упорно созерцая резьбу на портале камина.
Король помолчал.
— Неужели всё ещё любишь?
— Вздор, — по-прежнему сухо обронил де Камилле. — Столько лет прошло… Предательство не прощают.
— Не прощают. — Генрих кивнул. — Только, друг мой разлюбезный… Эх, был бы здесь сейчас остряк Пико, он бы тебя поддел должным образом, а у меня вот сообразительности не хватает, потому спрошу в лоб: ты о ком сейчас речь ведёшь, а? И почему, сколько помню, всегда отводишь глаза, когда речь заходит о графине Камю, или, как бишь её последний титул? Ты сам-то не сбился со счёта, отслеживая её мужей? Она и сейчас несвободна, да ещё за стариком, причём заметь: я лишь одобрил её брак, четвёртый, кстати, но не навязывал. По мне, три мужа подряд за неполных пять лет — уже перебор для добродетельной дамы. Но за неё вступились! Бедняга маркиз Камю, ведь Франкии так нужны его вина, а он до сих пор не имеет наследника для передачи своих фамильных секретов, хоть бы, чёрт с ним, с наследником, и не родного, ведь согласился же усыновить отпрыска твоей Психеи от её первого брака. Только из-за этого я пошёл ему и его заступникам навстречу. Но имей в виду, — неожиданно жёстко добавил король, — что вопрос о смертях трёх предыдущих супругов Анжелики дю Мортен-Сансу-Фортран-Камю не закрыт!
Граф де Камилле устало потёр переносицу.
— Её первый муж погиб в сражении под Кале, сир. Напомню: не от пули в спину, а от ядра в грудь. Второй, как известно, сломал шею, сев на лошадь вдребезги пьяным и надумав перемахнуть ближайшие кусты, бахвалясь перед любовницей. Я ничего не путаю? Третий оказался болезненно тучным и вспыльчивым, ему часто пускали кровь и ставили пиявки, но апоплексия к подобным экземплярам людей неравнодушна. Не вижу причин для подозрений. Государь, я не думаю об этой женщине, уверяю. Мне лишь неприятны воспоминания о ней, о разочаровании во всей женской породе…У меня было время и возможность убедиться, что в последнем я неправ. Сотни и тысячи женщин заслуживают уважения и любви за свои достоинства и верность. Сир, не беспокойтесь: я постараюсь понравиться Ирис Рыжекудрой, как её прозвали, и сделаю всё, чтобы наш брак был образцовым. У неё не возникнет желания покинуть Франкию. Разве что в качестве моей супруги, и совсем ненадолго, в рамках моих дипломатических поездок и под моим присмотром.