“Именно поэтому тебе смешно? - а в ответ молчу, интересно, что она скажет дальше, и она удивляет меня, вот уже в который раз, - Я тоже могу играть на одном музыкальном инструменте. Жаль, что таких нет здесь…”
Ощущаю ее печаль. Арантиэль вздыхает и кладет последнюю ложку пшеничной похлебки в рот. Отодвигает пустую тарелку.
“Хочешь… я сыграю для тебя?”
Она поднимает удивленный взгляд. Этот удивленный, чуть испуганный взгляд, который я не забуду никогда. В первую нашу встречу, когда, за столь долгие годы, я проснулся в собственной кровати не один, она смотрела на меня именно так. И, как и в нашу первую встречу, этот взгляд заставляет дрогнуть сердце, и становится так трудно дышать… Но я сдерживаю себя, как сдерживал всегда, и Арантиэль ничего не замечает.
“Ты… краснеешь?” - теперь ее глаза заметно округляются.
Я краснею? Наверно. Нужно как-то разрешить эту неловкость…
“Просто подумал, что сначала нужно вспомнить, как держать флейту прежде, чем играть.”
“Уверена, стоит лишь взять в руки, и сразу все вспомнится.”
Она оказалась права. Я вспомнил все сразу. Мелодии плели волшебные картины внутри разума, затопляли, заполняли собой. На душе становилось безмятежно, как в те дни, которые я провел в изучении тонких материй эльфийской и майарской магии. В те дни я познал суть нашего бытия. У каждого свой путь по землям Арды, у каждой души свое предназначение. Илуватар, подскажи, какое предназначение у Арантиэль? Почему, оказавшись в нашем мире, она проснулась именно в моих покоях? И от чего мне так больно, когда больно ей? Я не могу быть связан с нею. После смерти Миледи я не могу быть связан ни с кем. Это разрушит многие жизни. Это погубит мое Королевство. Но я люблю ее. Прости меня, Эру, я люблю…
Арантиэль, слушая мелодии, которые я играл для нее, неосознанно села ближе, прикрыла глаза и постепенно склонила голову на мое плечо. Ее дыхание стало ровным, а лицо озарила безмятежность. Заставив флейту стихнуть, я осторожно отнес Арантиэль на ложе и укрыл теплой волчьей шкурой.
Я должен был идти к Келеборну, чтобы обсудить с ним множество важных вопросов, касающихся предстоящей битвы, но не мог заставить себя подняться, развернуться и уйти. Не мог заставить себя отвести взгляд. Впервые, за долгие-долгие и ужасные ночи, Ирмо даровал ей спокойный сон. Я был уверен, что больше она не закричит и не проснется в ужасе от неведомых мне видений, которые заставляли ее дрожать, словно ее тело поразила неведомая лихорадка.
“Трандуил…”
Я обернулся - Галадриэль спокойно смотрела, как я держу руку Арантиэль между ладоней, стараясь как-то мало мальски согреть ее. Затем переводит на меня чуть осуждающий взгляд.
“Келеборн волнуется. Иди. Я побуду с ней.”
Поднявшись и направившись к двери, все же решаюсь сказать:
“Она поела. Наконец-то. И меня беспокоит, что она не чувствует холода и тепла. Как мы можем это исправить?”
“Я расскажу тебе позже, - Галадриэль пронзает меня добрым взглядом и хитро улыбается, - Когда ты вернешься.”
Не стал спрашивать, что значит “когда”. Все понятно, как погожий день - Галадриэль делает это для того, чтобы у меня был повод вернуться из битвы живым. Но у меня и без этого хватает поводов вернуться. Ведь, я знаю каждый лист в своем лесу, каждую травинку… Более никто не сможет поддерживать жизнь в Вечных Лесах Ласглена так, как я делаю это сейчас. Погибну я - падет все Королевство.
Мне обязательно нужно выжить…
========== Эпилог. Когда не знаешь, что ждет в будущем… ==========
Я наблюдала, как Галадриэль молчаливо прощалась с Келеборном - этим величественным и серьезным синда. Они просто смотрели друг другу в глаза, не говоря ни слова. Им это и не требовалось - за столько тысячелетий они могли предугадывать все, что хотели бы пожелать друг другу, все слова напутствия и поддержки. Затем Галадриэль коротко и нежно коснулась губ Келеборна и отступила. Он бросил на нее последний взгляд и вскочил на коня.
Лассэланта подергала меня за руку:
- Nana (мама - синд.), там братик!
Я привыкла к тому, что Лассэланта теперь называет меня своей мамой. Это, наверно, и к лучшему - она растет здесь, в королевском дворце. У нее есть все, что только может пожелать ребенок. Можно лишь предполагать, какой она вырастет избалованной! Она постепенно забывала, какая у нее была ужасная жизнь, забывала, что жена ее родного дяди поднимала на нее руку. Забывала… и росла счастливой.
Я повернулась в сторону, куда указывала Лассэланта. Леголас шел ко мне, чтобы попрощаться. Он ждал от меня слова напутствия и поддержки. И он старался улыбаться, но я видела, как плохо ему это дается - губы кривятся в подобии улыбки, а в глазах стоит ужас предстоящей войны…
Он подходит и обнимает меня. Я слышу едва различимый шепот, в котором сквозит чуть ли не отчаяние:
- Nin mellon… Nin Nana…
На моих глазах проступают слезы нежности к нему.
“Я буду ждать, что вы оба вернетесь. - отвечаю Принцу Ласгалена, - Берегите друг друга…”
- Я обещаю. Обещаю!..
Он отстраняется, чтобы в последний раз взглянуть на меня, и отпускает. Садится на корточки и щелкает Лассэланту по носу:
- Слушайся Nana, хорошо? - девочка кивает, положив палец в рот, - И во всем ей помогай!
- Хорошо!
Леголас горько улыбается и крепко целует Лассэланту в макушку, чтобы потом молниеносно встать, резко развернуться и уйти к своей лошади, не оборачиваясь более. Я едва сдерживала слезы, глядя на его сутулую спину, опустившиеся плечи и поникшую голову.
Ладошка Лассэланты вдруг выскальзывает из моей руки - это Трандуил подхватил и закружил ее в воздухе. Лассэланта смеется, а после с удовольствием обнимает Короля за шею.
- Помогай маме. Ты должна быть очень сильной, ведь ты теперь ее опора! - тихо говорит он девочке, затем прижимает ее к себе еще крепче, - Я буду скучать сильно-сильно!
- Я тоже буду скучать! - отвечает Лассэланта.
Подошедшая Галадриэль забирает девочку из его рук и бросает взгляд на меня, но я успеваю заметить. Король подходит ко мне и вглядывается в каждую черточку моего лица, будто стараясь четко запомнить. Через мгновение понимаю, что делаю то же самое. Он молчит, просто старается полностью напитаться мной.
“Ты должен вернуться. - прерываю тишину между нами, - Ты обязательно должен вернуться. Ласгален без тебя погибнет…”
Дрожащей рукой касаюсь его лица. Владыка опускает глаза.
- Я знаю. Но этого очень мало, чтобы вернуться…
“Ты должен! Пообещай, что вернешься!”
- Я не могу пообещать того, что мне не ведомо. - он убирает мою руку от своего лица, - Прости, Арантиэль…
Его Величество развернулся, не удостоив меня и взглядом, и, величественно расправив плечи, медленно пошел прочь. Никто из подданных не осыпал его цветами, никто не спешил провожать его боевыми кличами. Он будто уходил в последний раз. Уходил, чтобы больше никогда не вернуться…
Я не могу его так отпустить. Я не могу. Не. Могу.
- Тандуил!!! - я не сразу осознала, что сквозь слезы в голос ору его имя, не придерживаясь титула при его подданных. Он останавливается и медленно поворачивается ко мне. В его взгляде смешались радость, удивление и печаль предстоящей разлуки.
- Поклянись, что вернешься к своему народу!!! Поклянись, что вернешься ко мне!.. Поклянись!!!
Ноги сами несут к нему, он бросается навстречу мне… Сильные руки прижимают меня к холодному нагруднику доспех, я утыкаюсь ему в шею и откровенно реву навзрыд, как мантру повторяя:
- Вернись ко мне… Только вернись… Пожалуйста… Пожалуйста…
Он отстраняется и стирает с моего лица слезы. Чувствую на щеках бархат его черных перчаток. Обхватывает мое лицо ладонями, прижимается своим лбом к моему:
- Клянусь! - и я чувствую его губы.
…И вокруг нас возгласами взрывается толпа мирных подданных, провожающих своего Короля на войну. И нас осыпают лепестками цветов…