У нас было два решения: или приподнять подушки в головах, или перелечь головой в противоположную сторону. Казалось бы, нет разницы, какой вариант выбрать, но оглядываясь назад, вспоминаю, что размышления над этой проблемой на какое-то время поддержали нас.
Подпереть чем-нибудь подушки было не так легко, как кажется. Во-первых, от этого было мало пользы, а, во-вторых, в абсолютной темноте наши попытки могли вообще ни к чему не привести, и поэтому мы предпочли все - таки развернуться на 180 градусов и лечь головой в ту сторону, где прежде были ноги.
Включив маленькие верхние светильники, мы аккуратно передвинули на противоположную сторону и все наше ооборудвание. Особенно заботливо мы отнеслись к блокам системы жизнеобеспечения, а такие очень важные для нас вещи, как датчик углекислого газа и таймеры, надежно закрепили в легкодоступной точке недалеко от руки, рядом с барометром. К несчастью, кислородный баллон оказался у нас в ногах, и для манипуляций с вентилем необходимо было садиться. Нас успокаивало то, что хоть выключатель скруббера остался легкодоступным, как и ранее.
Хотя все эти пертурбации заняли у нас около тридцати минут, под конец мы совершенно вымотались, но почувствовав, что нам стало значительно удобнее, снова погрузились в темноту.
Мы еще раз убедились в том, что наше малейшее движение становится причиной учащенного дыхания и увеличения количества выдыхаемого углекислого газа. Это в свою очередь влекло за собой более продолжительную очистку воздуха и увеличивало потребление кислорода.
Мы решили без крайней необходимости ничего не менять в отсеке. В то время, когда мы договорились как можно меньше думать и двигаться (это было ранним утром в четверг), "Вояджер" находился в часе хода от Корка, а подводные аппараты и оборудование уже в 7.30 ожидали на пирсе его прибытия. Это была длинная ночь для спасателей, сделавших все, чтобы успеть к погрузке и ничего не забыть.
Подводные аппараты не сверхсложные устройства, но к ним необходимо различное вспомогательное оборудование и инструмент, специально спроектированный для них. "Пайсис-5", принадлежащий канадской фирме "Хайко", можно было спускать с борта "Вояджера", так как подъемное устройство судна могло обслуживать аппараты сходных модификаций. Прежде чем корабль выйдет в открытое море, следовало продумать систему зарядки аккумуляторов, поскольку могла возникнуть необходимость заряжать батареи сразу же после первого погружения, чтобы аппарат мог снова идти вниз. Все эти проблемы должны были решать специалисты, и поэтому более 80% персонала "Викерса Оушеникса" были в Корке или на пути к нему.
В 8.15 утра, в четверг, "Вояджер" пришвартовался к пирсу в Корке, и немедленно началась погрузка. "Пайсис-5" и"Пайсис-2" были быстро перенесены на борт "Вояджера" большим портовым краном и закреплены на двух грузовых тележках на корме. Спустя два часа погрузка закончилась, и судно могло идти полным ходом к месту аварии.
Во время погрузки какой-то корреспондент начал фотографировать, но Боб Фишер, один из пилотов "Оушеникса", быстро привлек его к работе такелажника, предложив фотографу положить камеру и взяться за оттяжку аппарата.
Энтузиазм спасателей заражал всех. Петер Мессерви сказал несколько слов репортерам уже с трапа "Вояджера": Если все пойдет хорошо, мы должны вовремя выдернуть "Пайсис-3" на поверхность. Спасательный аппарат подойдет к "Пайсису-3" с подъемным канатом, и как только он подсоединит его, мы сможем поднять затонувший аппарат. Если погода будет хорошая, вся операция должна занять несколько часов. Когда случилась такая же авария, на спасение аппарата потребовалось меньше семи часов. Только погода может нам помешать. Одного не упомянул Петер Мессерви - того, что в "спасательной группе" в предыдущий раз был только он один.
Авария с "Пайсисом-3" произошла в заливе Ванкувер за три года до описываемых событий, во время морских испытаний после ремонта аппарата в фирме "Хайко", когда еще не было таких систем сигнализации затекания кормовой сферы, как теперь.
Во время испытательного погружения вода тоненькой струйкой затекала в кормовую сферу через дренажное отверстие, которое по правилам должно быть закрыто заглушкой.Пока аппарат работал на глубине 180 метров, его корма медленно тяжелела. Пилоты не сразу почувствовали неладное, а когда все поняли, уже было невозможно самостоятельно всплыть на поверхность: аппарат стал слишком тяжелым. Хорошо, что рядом работал еще один аппарат, который менее чем через два часа был спущен на воду для спасения затонувшего аппарата. Еще через полтора часа он зацепил его, и с судна начали подъем на поверхность.
Петер Мессерви из опыта знал, с какими проблемами придется столкнуться его группе во время спасательной операции, и он сам все проверял вплоть до мелочей. А в это время в 150 милях от Корка в разбушевавшейся Атлантике менялись суда обеспечения. "Сэр Тристрэм" передавал свой пост вместе с Дэвидом Майо и Рольфом Хендерсоном гидрографическому судну военно-морского флота Англии, специально спроектированному для комплексных океанографических исследований "Хикэйт". Этот корабль появился на месте аварии в 5.45 утра.
Последнее сообщение, переданное нам с "Тристрэма", касалось в основном событий в Корке и кроме того, нас предупредили, что возможны перерывы в связи, если судно на поверхности будет менять место. Из-за того что пингер звучал очень резко, мы убирали звук в тех случаях, когда не могла понадобиться связь. Когда же судно меняло место, мы наоборот, громкость увеличивали.
Прошло два с половиной часа, прежде чем мы снова услышали поверхность. В 9.15 утра на фоне резких щелчков пингера раздался слабый голос. "Хикэйт" вызывал нас: ""Пайсис"! "Пайсис"! Говорит "Хикэйт", ответьте".
Мы ответили, но наш голос они едва различили. Какое-то время они пытались улучшить связь, но погода продолжала ухудшаться из-за сильного западного ветра. Нам, правда, этого не сообщали, так как не хотели лишний раз волновать, чтобы у нас не усилилось сердцебиение и не участилось дыхание.
Головная боль у Роджера продолжала усиливаться, и, когда я зажигал фонарик, чтобы проверить содержание углекислого газа, я видел его лежащим лицом вниз и сжимающим руками голову. Однако он ни разу не упомянул о своих страданиях. Нас угнетала только головная боль и высокая влажность в кабине, а вообще мы чувствовали себя хорошо и были полны надежд услышать что нибудь новое от "Вояджера" и спасательных групп.
Ждали мы недолго, но время на дне тянулось чрезвычайно медленно. В 10.30 утра "Вояджер" вышел из Корка. Перед этим он сообщил, что американский "КУРВ" (телеуправляемый подводный спасательный аппарат) подключен к спасательным работам и уже находится на борту самолета, летящего из Сан-Диего в Корк. Канадский кабелеукладчик "Джон Кейбот" шел в Корк, чтобы принять на борт "КУРВ". Он шел средним ходом к месту якорной стоянки, с которой он мог бы уйти в море при любой фазе прилива, а для передачи "КУРВ" с берега на борт судна была подготовлена баржа.
"Аппараты в пути к нам, все системы устанавливаются на борту и будут подготовлены вовремя" - такое сообщение мы приняли в четверг утром.
Не прошло и 24 часов после аварии, как помощь, которую можно было себе только представить, была уже в пути. Это было английское судно, на борту которого стояли канадские аппараты, оснащенные американским оборудованием и управляемые канадскими и английскими пилотами.
В то время, однако, когда "Вояджер" шел к "Хикэйту", по-прежнему дул западный ветер, который уменьшал скорость судна. На глубинах более 100 метров мы не замечали плохой погоды. Аппарат качает около поверхности, особенно при крупной волне. Мы это очень остро почувствовали, когда висели на буксирном конце, пока он не оборвался.
Судно обеспечения, а в данном случае "Хикэйт", было совершенно беззащитным перед штормом, но все-таки наиболее уязвим был гидрофон подводного телефона. Этот небольшой цилиндр размером с кружку висел у борта судна на кабеле и страховочном конце, из-за чего связь ухудшалась вместе с погодой.