Когда на «Богине» появилось электричество, то они подумали, что скоро уже их катеру прикажут забрать с яхты аварийную партию, после чего поднимут обратно на борт эсминца. Но, время шло, а такой приказ все не поступал. Уже и шторм почти выдохся, и таинственное сияние погасло, и вечер наступал, а приказ все не давали. Пришлось перекусывать сухим пайком, припасенным на катере на случай аварийной эвакуации с корабля. Единственной радостью пока оставалось то, что радиостанция, которой был оснащен катер, наконец-то заработала. И с помощью радиосвязи сразу выяснилось, что на «Богине» работ еще на пару часов. А потом на катер передали, что эсминец пока уйдет на несколько часов до наступления темноты, чтобы успеть осмотреться по горизонтам в поисках эскадры.
Проводив взглядами родной корабль, рулевому и мотористу оставалось лишь терпеливо ждать дальше, делая неспешные широкие циркуляции на малом ходу вокруг яхты и разглядывая ее красивые разноцветные огни. Когда они в очередной раз обходили яхту, то и возник перед ними тот самый злосчастный парусник под английским флагом. До этого корпус яхты скрывал его присутствие от них. И, конечно, было очень интересно подойти к парусному кораблю, чтобы рассмотреть его поближе. Но, когда они уже собрались так и сделать, парусник, находящийся всего в паре кабельтовых, внезапно начал менять курс, пристраиваясь к корме «Богини». И катер просто не успел. А потом грянули выстрелы. Причем, с мачт парусника, выглядевшего очень старинным, стреляли из длинных ружей и по катеру, что заставило сразу уходить обратно под прикрытие длинного корпуса яхты.
А выстрелы, между тем, продолжали грохотать. И вскоре Никита Прохоров заметил в воде человека, который явно плыл к катеру. И человек этот был в черном гидрокостюме, в таком же, как и у той палубной команды, которая встречала аварийную партию с эсминца на «Богине». Недолго думая, ход застопорили и вдвоем с Приходько вытащили из воды одного из людей из яхтенной команды, который назвался помощником капитана Тимуром Рашидовым и сообщил, что на «Богиню» напали какие-то террористы.
Глава 12
Пока продолжалась перестрелка, пассажиры, и без того измученные после шторма, не находили себе места. Режиссер Кардамонов бегал по каюте из угла в угол, проклиная тот день и час, когда согласился на этот дурацкий круиз на яхте. Его жена Вера горько рыдала, закрыв лицо руками. Всхлипывая, она бормотала: «Господи! Да что же теперь будет с нами?» И вдруг заорала: «Это ты во всем виноват! Ты со своими шлюхами-артистками долгов понаделал, а я теперь должна всю жизнь деньги у отца и брата клянчить, чтобы твои долги покрывать! Да если бы не это, то никогда нас на этой чертовой яхте и не было бы!»
Кардамонов смотрел на нее и думал: «Ну вот, снова начинается». Ему уже осточертело, что жена постоянно упрекает его за то, что выпросила у своей богатой родни деньги на несколько экранизаций, которые, к сожалению, не окупились в прокате. Даже, можно сказать, что все последние его фильмы провалились, не отбивая и половины вложенных средств. Но, Кардамонов, как режиссер, вины своей в том не видел. Ведь он всегда считал себя настоящим художником кинематографа. И он, конечно, злился на жену, что даже в такой трудный момент, когда, возможно, на волоске висела сама их жизнь, она продолжала бросать ему упреки, совсем несправедливые с его точки зрения. Они прожили уже пять лет, детей у них не было, а жена по-прежнему не понимала его художественных концепций. Да и как актриса она никуда не годилась. И он подумал: «Развестись бы, да деньги эти, проклятые, держат».
В другой каюте Алиса Марченко тоже пыталась устроить на нервяке очередной скандал своему мужу-промышленнику, обвиняя его в том, что не вывез их из Америки другим путем. На что муж, человек немного набожный, который если и не посещал церковь регулярно, то обязательно присутствовал на всех главных церковных праздниках, не забывая вносить пожертвования на реставрацию храмов, спокойно возражал ей, дескать, сама и добиралась бы. А от разных случайностей никто не застрахован заранее. И тут не в деньгах даже дело, а в везении. Ну, а раз повезло нарваться на бандитов в океане, значит, Господь допускает такое, ведь на все Его воля.
А банкир Альтман и его молодая любовница Софья просто занимались в это время любовью, не обращая внимания на то, что происходит снаружи их каюты. В последнее время, после развода с третьей женой, Абрам Израилевич жил по принципу: что хочу, то и делаю, и никто мне не указ! Он посылал к черту любую мораль, предрассудки, традиции и привязанности, предпочитая теперь не постоянных женщин, а временных молодых любовниц, которых можно было заказывать для себя в дорогих эскортных конторах. И это его вполне устраивало, потому что любую продажную девку он мог всегда заменить на другую, как только проявляла неуважение или начинала что-нибудь требовать. И это казалось ему гораздо проще, чем всякий раз разводиться с законными женами, оставляя им по солидному куску капитала и недвижимости. Обладая Софьей, он снова чувствовал себя молодым. Рассудив, что чему быть, того и не миновать, он не слишком придавал значение тому, что где-то там на корме орут и стреляют.