Повинуясь датчикам освещения, как только сделалось темно, включились ходовые прожектора, подсветив нарастающие водяные валы длинными лучами. Вскоре волны разрослись так, что форштевень «Богини» начал не просто разрезать их, а вгрызался в массы воды, которые перекатывались через бак и били в остекление палуб, разлетаясь на миллионы пенных брызг. И каждый раз нос яхты выскакивал вверх, чтобы в следующий момент вспороть новую волну. Палуба же ощутимо прыгала под ногами, вставая на дыбы, словно уподобляясь спине какого-то исполинского мустанга, желающего сбросить своего седока.
В достаточно сильные шторма Самойлов попадал и раньше, а вот непонятное искрение и разноцветные вспышки в небе за тучами пугали его, потому что не походили ни на что из тех природных явлений, которые он когда-нибудь наблюдал. Там наверху за первой вспышкой багрового цвета последовала зеленая, тоже сопровождаемая ужасным грохотом. А следом за ней произошли еще три друг за другом: синяя, оранжевая и сиреневая. Они не казались какими-то локальными взрывами, а словно бы вспыхивало сразу все небо над слоем туч. И все это сопровождалось мощнейшими громовыми раскатами.
Лампочки на пультах и картинки на мониторах после первой вспышки мигнули, после второй мигнули еще раз. А после третьей взяли и погасли не только лампочки, но и прожектора. Ужас накатил на Самойлова, ведь он ясно осознал, что в один момент вырубилась вся электрика и электроника яхты. А двигательная установка сразу заглохла.
Глава 2
8-го октября 1957-го года эсминец проекта 56 с бортовым номером 472, носящий мистическое название «Вызывающий», вышел в Тихий океан из Владивостока. Ему надлежало прибыть в заданный квадрат на соединение с другими советскими кораблями для совместной отработки противодействия американской авианосной ударной группе. Корабль был совсем новым. Эсминец вступил в строй всего год назад и только недавно завершил все ходовые испытания и устранение заводских недоделок. А процесс слаживания экипажа и боевой учебы не прекращался с самого начала эксплуатации.
Командовал кораблем капитан второго ранга Павел Петрович Колесников. Несмотря на значительную высоту волн, захлестывающих нос корабля, и сильную качку, надев прорезиненный штормовой плащ, он вышел из рубки на крыло мостика и внимательно рассматривал в бинокль необычные разноцветные всполохи в небе по курсу. Таких он раньше никогда не видел, хотя и повидал за годы службы многое. Видел множество раз мощнейшие грозы, красивейшие полярные сияния, да и взрывов разного рода вместе с пожарами насмотрелся. Но то зрелище в небе, которое он сейчас наблюдал, не оставляло сомнений, что в атмосфере явление происходит весьма необычное. Не просто циклон с грозой, а нечто иное.
По старой флотской традиции Колесникова в экипаже все называли стариком. Но, в сущности, он, по сравнению с большинством членов экипажа, и выглядел стариком на самом деле. К сорока пяти годам седина покрыла всю его голову, обветренное лицо избороздили морщины, да еще и длинный шрам через всю правую щеку, оставшийся на память от осколка немецкого снаряда, портил внешность, придавая Колесникову какой-то зловещий вид, больше, наверное, свойственный какому-нибудь пирату, а не советскому морскому офицеру.
В сущности, приняв командование новым эсминцем, Колесников уже знал, что должность эта станет для него последней на флоте. Репутация правдоруба и человека, имеющего по всем вопросам свое собственное мнение, не всегда совпадающее с мнением высокого начальства, давно бы уже и вовсе загубила его карьеру, если бы не прошлые заслуги. Адмиралы все-таки помнили, что он прошел через три войны. Воевал сначала на Балтике с финнами, потом на Северном флоте с немцами, а уже оттуда был переведен на Тихоокеанский флот, поучаствовав еще и в войне с Японией в качестве командира сторожевика.
А потом принял Колесников участие в секретной операции противостояния американскому флоту в водах Кореи. Командуя минным заградителем, он успешно ставил мины, на которых подрывались американские корабли. Два ордена Красной Звезды и орден боевого Красного Знамени украшали его парадный китель, а медалей тоже имелось немало. И вот теперь Павлу Петровичу готовили почетную отставку, собирались присвоить звание капитана первого ранга и спровадить на пенсию. При новом руководстве СССР, которое возглавил товарищ Хрущев, уже вовсю шло сокращение армии и флота.